Рамин провел так по спине ещё пару раз, но уже сжимая мне кожу на рёбрах и плечах, отчего я выдохнула громкий стон.
От такого странного, непонятного, неадекватного удовольствия у меня поднялись корни волос, и я снова застонала.
Леон ещё сильнее поднял мне голову за волосы и впился в мои губы с поцелуем. Его щетина приятна покалывала кожу, а губы были более нежными, чем у Рамина.
В этот же момент Рамин поднял меня за бедра, заставив встать на колени, но при этом надавил на спину, не позволяя мне отлипнуть грудью от дивана. А в следующий момент он грубовато вошёл в меня, отчего у меня выступили слезы на глазах.
Да, он совсем не такой нежный, как Леон. Теперь я понимала, почему он влил в меня ещё алкоголь. Как такое можно выдержать в трезвом состоянии?
Но с каждым его толчком я все больше привыкала к нему и в какой-то момент даже смогла немного расслабить интимные мышцы.
— Молодец, — похвалил меня Рамин, явно почувствовав мое расслабление. — Давай, ангелочек. Успокойся и просто прими меня.
Он вновь принялся гладить своими медвежьими ладонями меня по спине, причиняя боль. Однако эта боль помогала мне отвлечься от интимной, и я становилась все более податливой в его руках.
Леон нежно ласкал мой рот, чувственно сжимая мне запястья и волосы, и я окончательно доверилась мужчинам.
Боль стала привычной и даже приятной. И я снова принялась стонать в рот Леону от подступающего наслаждения.
— Пусть кричит, — скомандовал Рамин, все сильнее вбиваясь в меня сзади.
Тогда Леон оторвался от моих губ и зажал пальцами мои щеки, чтобы я держала голову в прежнем положении.
Зажмурившись, я кричала, уже давно ничего не соображая. Мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось и вместе с тем не заканчивалось никогда.
Пальцы Рамина пробрались к моей измученной кнопочке и принялись вдавливать ее внутрь и заводить максимально вниз. Потеряв голову от такого потока чувств, я почувствовала вторую за сегодня горячую волну и с предвкушением закусила губу, понимая, что мне это сулит.
Рамин последний раз сжал мою спину и замер во мне. Казалось, что мне сейчас выломают ребра, но удовольствие от соития было таким сильным, что я не могла пошевелиться.
Обессиленно упав на диван, я тяжело дышала, но не открывала глаза, пока Леон не убрал с моего лица волосы и не приставил мне горлышко бутылки к губам.
— Пей еще, ангелочек Изи, — улыбнулся он. — Ты слишком сладкая, чтобы мы насытились тобой с первого раза.
Я устало подняла тяжёлые веки и бездумно уставилась в потолок. Идеально ровный, глянцевый, с целой россыпью мелких лампочек на нем.
Где я?
Я оглядела комнату насколько хватило взгляда: воздушная, с высоким потолком. Бледно-голубые стены опоясывались по периметру тремя широкими полосками из белого дерева, зеркала и снова белого дерева, что добавляло и без того огромной спальне ещё больше пространства.
Вся мебель в комнате также была из белого дерева. Рядом, на прикроватной тумбочке стояла белая ваза с огромным букетом нежно-розовых пионов, которые распространяли невероятный дивный аромат.
Я тихонько пошевелилась под лёгким воздушным одеялом, словно проверяя все ли конечности у меня функционируют.
Вроде все в порядке.
Наконец, я сбросила одеяло и обнаружила себя абсолютно обнаженной. Почему-то меня это даже не удивило и не смутило. Встав босыми ступнями на пол, выполненный также из белого дерева, я неуверенно поднялась и прошлась по комнате.
