Ангел ходит голым - страница 14

– Ой! Обрати внимание! Эркер над «слоником», а?! Я бы там такой Эдем…

Любой каприз, любой каприз!

Да, есть у неё такое. Даже не каприз. Тяга. Неодолимая. К флоре. Qui fleurit sa maison fleurit son coeur. Пардон за мой французский. Кто украшает дом цветами – украшает собственную душу. Лилит… Эдем… Гены? Через годы, через расстояния. Давнишняя Набрань – сказка, которая была… (Сколько кануло, сколько минуло!) Repete: чего хочет женщина…

Короче, на – тебе! М-м, не сказать «короче». Расселение коммуналки над «слоником» – годик хлопот. И мытьём, и катаньем. Подчистую. С привлечением всех и всяческих ресурсов. Даже не пожертвовав «двушкой» на Богатырском. Но теперь: на – тебе, вот – твоё. А ты – моё! Моё всё! (Вот ошибка, чемпион чемпионов! Роковая! Вот она где!)

* * *

Чемпион, понимаешь! Сила есть – ума не надо! Дверь зачем снёс?! Треск, грохот!

Консьержка-тётушка, выворачивая шею на второй этаж, испуганно пугала, сама приужахнувшись: «Сейчас милицию вызову!»

Не вызвала. Милые бранятся – только чешутся.

Да, знает этого молодого человека… Да, тут живёт… Жил… То есть бывал. Раз в месяц, дай бог. А то и месяцами. Жена – да, жена – живёт. Такая… приветливая, в общем. Никаких нареканий. Тоже не каждый день. Но не раз в месяц, чаще… Последний раз? А как раз три дня назад. Нет, четыре. Как раз авария со светом была на сутки. Сидишь в полной темноте, в духоте и думаешь… Да, четыре. Ну, мы же не зазря тут. Следим. За что и платят. Копейки, правда…

– Вот он пришёл. Как к себе домой. А он и пришёл к себе домой. Ключ заело? Замок-то новый. Стал колотиться. Думала, кувалдой. Такой звук: бух! бух! Ногами. Выбил дверь. Выбил, слышно. Тресь! И – тишина. Главное, даже не матерился. Тут же спустился. Вы шум не поднимайте, говорит. Просто, говорит, домой никак было не попасть. Тыщу дал, одной бумажкой, в компенсацию. Ваше право, говорю. Насчёт шума – это он да-а-а уж…

– Потом?

– Потом? Потом утром идёт по лестнице – оскаленный, улыбка такая. Сумка на плече. Говорит, дверь я прикрыл, но на соплях. Проследите, говорит, не обижу. И ещё тыщу дал, одной бумажкой. Если вдруг жена вернётся (знаете её? н-ну, знаю…), позвоните мне сразу по номеру, Амина попросите. Не обижу.

– По какому номеру?

– Вот по этому. Вот, на листочке.

– Позвольте? Возьму? Угу. И? Потом?

– Потом – она.

– Сразу?

– Не-ет. Часа через два… три…

– В каком состоянии?

– В… нормальном. Такая… никакая.

– В смысле?

– Нормальная… Говорю: простите, у вас там с дверью… проблемы. Говорит: то есть? А что мне сказать? Сама смотри. Или мужу звони. Я-то сразу позвонила, как просил. Там говорят: «Вы позвонили в оздоровительный комплекс „Казачьи бани“. Ваш звонок очень важен для нас!» И музыка… Потом ответили человеческим голосом. Говорю: мне Амина. Говорят: а кто его спрашивает? Говорю: какая разница? Говорят: есть разница. Говорю: а вы кто?! Говорит: Чингиз.

– Чингиз?

– Понятия не имею! Слушайте, избавьте меня от всего этого! Я и так тут за копейки… Что знала, то сказала.

– Момент! А вам не показалось, что в тот момент, когда вы сказали про дверь, жена покойного…

– Покойного? Как – покойного?!

– Да вот так.

– Ах! Какая неожиданность!

* * *

Не снёс бы дверь сам, чемпион чемпионов, – глядишь, перспектива наметилась бы. Вась-вась начеку, стойку сделал: ага!

Что – ага?!

А то!

– Смотри, малóй. Предположим. Предположим?

– Ну!