– Я реально крут… твою мать. Такие возможности появились. Вот это я понимаю – жизнь удалась!
Костя сжал кулаки и начал возбуждённо шагать по комнате.
– Зачем мне теперь куда-то лететь? Какой нахрен Сеул. Какой нахрен Лос-Анжелес? С такими возможностями я могу и в России неплохо устроиться. Хочу только, чтобы кто-нибудь подарил мне… пару миллиардов долларов.
Едва он это сказал, как в гостиной зазвонил телефон. В трубке Костю поприветствовал голос с сильным акцентом. Какой-то иностранец говорил о том, что отныне он является наследником состояния престарелого миллиардера из Австралии. Мол, у миллиардера этого нет ни сыновей ни племянников, и он, типа, решил разыграть все свои бабки в дебильной лотерее среди всех жителей Земли. Они уже отправили за Костей частный самолёт и с нетерпением ждут его на нудной церемонии с кучей журналистов и кинозвёзд. Всё бы хорошо, да только лететь никуда не хочется. Тем более на край света в долбанную Австралию. Следующий раз надо пожелать, чтобы деньги принёс курьер, прямиком в квартиру.
Костя с равнодушием положил трубку. После этого закурил, перешагнул через гору хлама в гостиной и остановился у сломанной двери.
– … надо бы здесь порядок навести…
Решение пришло быстро. Надо просто снова загадать желание.
– Хочу, чтобы мне дверь починили и в квартире прибрались.
Едва он это сказал, как внизу послышались шаги. Ещё через секунду на лестнице появился местный синяк Петрович. Помятый, небритый. Одет в драную тельняшку, обвисшие треники и резиновые сланцы на босу ногу.
– Здравствуй, Костя, друг ты мой любезный. Знаешь, у меня к тебе важное дело. Может, одолжишь деньжат опохмелиться. Мне много не надо. Сорок рублей на фунфырик боярышника.
Костя было потянулся в карман за мелочью, однако в последний момент остановился.
– А ты, Петрович, случайно дверь починить не сможешь?
Петрович лишь снисходительно усмехнулся.
– Обижаешь, Костя. Я пол жизни наладчиком на заводе проработал. С помощью молотка и русского мата любой станок мог образумить. Когда японцы к нам приезжали, хотели меня с собой в Японию увезти. Говорят, мол, у тебя, Петрович, руки золотые. Ты у нас большим человеком станешь. Будешь роботов проектировать и огромную зарплату получать. Только нахрен мне сдалась их проклятая Япония. Я Родину люблю…
– Хорош заливать, Петрович. Эту историю я уже двадцатый раз слышу, – Костя подошёл к чемодану с деньгами, достал оттуда пачку тысячерублёвых купюр и небрежно бросил её Петровичу, – Вот тебе за работу. Ты, главное, дверь почини.
Петрович поймал на лету деньги и пару секунд смотрел на них ошалевшими глазами. Последний раз он держал такую сумму, наверное, в прошлой жизни. Даже слова подходящие не мог подобрать.
– Так… Дык… Я всё сделаю, Костя. Тут работы на двадцать минут. За сто тысяч я ещё жене скажу, чтобы у тебя в квартире порядок навела. Вот только… ты чего такой щедрый стал?
Костя небрежно махнул рукой.
– День у меня сегодня хороший…
Петрович побежал к себе за инструментами и женой. Костя решил снова выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Чемодан с деньгами он оставил в открытой квартире. Пускай берёт, кто хочет. Деньги для него нынче не проблема.
Во дворе Костя уселся на скамейку, закинул ногу за ногу, закурил и усмехнулся. Нужно ещё испытать свои новые возможности. Он был похож на ребёнка, который никак не наиграется новой игрушкой.
