Гаражи и пятиэтажную хрущевку, где находилась моя квартира, разделяла только детская игровая площадка, которую я и начал преодолевать. За время моего пути от работы до дома, солнце уже почти скрылось, но на площадке все еще было довольно людно. По правую сторону от меня две мамочки беседовали друг с дружком на скамейке, пока их маленькие детишки ковырялись в песочнице в паре метрах от них. На миниатюрном футбольном поле несколько ребят, возраста наверно начальной и средней школ, пинали мячик, периодически выкрикивая матерные слова. С другой стороны детской площадки в одиночестве качался на качелях еще один школьник. Я почти пересек весь двор, как внезапно громко раздался детский голос:
– Они должны были забрать еще одного.
По исходящему звуку я определил, что его источник находился по левую сторону и позади от меня. Там ведь был только один мальчик. Я повернулся назад и почувствовал на себе взгляд этого одинокого школьника. Он стал постепенно останавливать качели, на которых проводил свой досуг. Я посмотрел на других посетителей площадки, но они не обратили никакого внимания на эти слова. Они были дальше от качелей чем я, поэтому могли не услышать. Значит это обращение направленно именно мне? Но что этому малому нужно от меня? Пока он останавливался и слезал с качелей, я смог внимательней оглядеть его. Так, стоп. Это же тот странный мальчик, который ехал в одном автобусе со мной сегодня утром. При вечернем свете было трудно распознать его сразу. Да и одежда на нем была сейчас отлична от той. Все утро снова пронеслось перед глазами, а я ведь почти отвлекся и начал все забывать.
– Они забрали сегодня только водителя той машины, но должны были еще кого-то… Из автобуса. – повторил мальчик, уже приблизившись ко мне на расстояние двух шагов. Его лицо было на столько серьезным, какое только может быть у ребенка его возраста. Даже серьезнее, чем у школьника, рассказывающего стих про войну на утреннике в школе. Но тем не менее я все еще не понимаю, что он хочет сказать мне.
– Кто должен был забрать? Врачи? Мальчик, я тебя вообще не понимаю, – спросил я в ответ. Аккуратно, без какого-либо призрения. Этому школьнику явно нужна помощь. Как минимум психологическая.
– Мне никто не верит! Но я их вижу! Я вижу, что люди могут умереть! – плаксивым голосом выкрикнул мальчик. С его глаз начали течь слезы, а лицо покраснело. Что же за день то такой? Даже от гаража до дома дойти без приключений не получилось. Что же с ним такое и почему именно я? На мне что, написано, что я детский психолог? Так, ладно. Парниша качался на качелях в стороне от других детей, в одиночестве, поэтому он явно страдает от недостатка внимания. Что-то подобное в своей жизни я уже видел. Не стоит игнорировать и посылать мальчишку от себя подальше. А то разочаруется в людях окончательно, и судя по всему, он почти это сделал.
– Хорошо. Я тебя выслушаю, но только не плачь, маль… Кстати, как тебя звать? – наклонившись к мальчику, успокаивающим голосом произнес я.
– Дима, – вытерев слезы ответил он.
– Вот и славненько. А меня Игорь зовут, – в этот момент я подал руку для рукопожатия в честь знакомства. Дима ответил тем же. Но внезапно мальчик отвернул свой взгляд от меня в сторону неба, и начал пристально за чем-то наблюдать. Я тоже посмотрел на верх, но ни самолетов, не птиц там видно не было. Только вечернее темно-синее небо. Неужели у него галлюцинации? Знают ли об это его родители? Если да, то почему тогда они отпускают мальчика на улицу одного? Слишком много вопросов. Взор мальчика постепенно стал опускаться, но в другую сторону от меня. Внимание Димы остановилось над крышей одной из соседних хрущевок, после чего он повернулся ко мне, и начал говорить с особым воодушевлением и надеждой в глазах:
