– Может, поженимся? – предложил мне Усик, и мы даже стали подбирать свидетелей.
Отношения у нас были такие, что лучше и не намечтаешь: более заботливого и внимательного мужчины я рядом с собой никогда не видела. Но какой он мужчина, он же мне брат, хоть и придуманный… Сколько продлились бы наши сборы к такой же придуманной свадьбе – бог весть, если бы муж моей институтской подруги не передал через меня Усику деньги за какую-то то ли работу, то ли услугу.
– Есть мой гонорар? – поинтересовался братец по телефону.
– Есть, в запечатанном конверте.
– Распечатывай и считай! – скомандовал он весело.
Ну я и распечатала. Подсчитала. Усик помрачнел, а на следующий день без всяких разговоров, на пороге, забрал у меня, недоумевающей, конверт и больше никогда в моей жизни не появлялся. Решил, что я его нагрела, забрав часть денег себе.
Очень скоро он сошелся с бывшей женой, без которой прекрасно обходился десять лет, и отбыл – нетрудно сообразить куда.
Я не знаю, как там за океаном живется Яшке, Мишке и Усику, – мне здесь, в бывшем Советском Союзе, живется отлично. Но если моя мама права и они все были в меня влюблены, то почему же никто из них не остался со мной?
Познакомились мы, смешно сказать, на антисемитском митинге. Я попала туда случайно: шла от метро «Площадь Восстания» и решила сократить дорогу.
Путь вынес к «Октябрьскому». Смотрю – толпа там у входа жуткая, это при том что пятница и на улице градусов тридцать жары. За город надо ехать, на травку, поближе к водичке… Я еще подумала: такая жара, а они женятся. Что же сегодня дают в концертном зале, что такое столпотворение? Я пропустила что-то значимое?
Влезаю в людскую гущу и с удивлением вижу персонажей, стоящих с самодельными плакатами в руках. На листах ватмана вкривь и вкось начертано: «Россия не Израиль», «Раввин, вон из России!». Тоже мне, бином Ньютона… Но любопытно. Стала я приглядываться и прислушиваться. А народ беснуется, слов нет! Среди какой-то группки два красных от натуги парня выясняют, кто святее, Иисус или Иуда. Дай, думаю, послушаю.
Один из них орет:
– Ваш подлый Иуда предал нашего бедного Христа!
Второй ему в ответ:
– Это ваш гад Христос толкнул Иуду на предательство!
– Иуда убил еврея Христа!
И первый норовит оппоненту в глаз заехать.
Я, конечно, пролезла поближе и встряла.
– Об чем спич? Один еврей убил другого или там… предал… Так это их личное еврейское дело! Чего вы лезете?
Потом отвлеклась на какого-то придурка, который в строгом сером костюме и при галстуке орал в мегафон:
– Русские – все налево! Евреи – все направо, в Октябрьский зал! Русские налево! Евреи все в Октябрьский зал!
– Где, видимо, и будет еврейский погром, – добавила я и пошла далее выяснять, что же здесь все-таки происходит.
И тут заметила, что за мной шаг в шаг ходит совсем молоденькая девушка, почти девочка. Ходит молча, но глаз с меня не сводит. Что она там делает и на чьей она стороне, я даже не стала задумываться: делать ей нечего, вот и слоняется.
Я направилась к импровизированному помосту: там, держа с двух концов транспарант с текстом на иврите, стояли два мальчика лет семнадцати. Один был с приколотыми пейсами и в касторовой шляпе. Я, естественно, прицепилась и к ним:
– Ребята, а вы тут кого представляете?
Мальчики дружно сказали «Му-у…», а за своей спиной я услышала тихий, но отчетливый голос:
– Гилель.
Я обернулась, увидела странную девочку и уточнила:
