Корабль плыл вот уже три цикла. Ирлай всё время хотела есть. Рабы не ели уже два дня. На еде экономили. Считая её лишним ртом и ненужным товаром, ей иногда не давали еды. С ней никто не делился своей пайкой, которая была итак слишком скудна, чтобы накормить одного человека, не говоря уж о двух. Юнге стало жаль её и мальчик, бросил ей кусок хлеба. Это не укрылось от зорких глаз толстяка.
– Эй, юнга, тебе не нужна твоя пайка?
– П-простите капитан, она поп-п-просила всего лишь кусок хлеба. – Мальчик опустил голову, ожидая расправы.
– Надо же, какой ты жалостливый! Я думаю, ты не обидишься, если я прикажу высечь тебя. – Парнишка побледнел, глаза его выражали ужас.
– За что? – Тихо прошептал он.
– Когда выбью всю дурь у тебя из головы, тогда я тебе отвечу…
– Не бейте его! Меня бейте! Это я виновата! – Закричала Ирла.
– Один, два. Какая разница. Кнут, высеки их обоих, а девчонку брось потом в трюм к моим милым друзьям, а то она слишком смелая.
– Слушаюсь капитан.
Ирлу секли, она не плакала и не скулила, как юнга. Она вообще не издала ни звука, даже когда кровь побежала по её спине тонкими липкими струйками, девочка лишь ещё крепче сжала зубы. Ей было всё равно, малышка не брыкалась, когда её опустили на веревке в один из отсеков трюма.
Когда закрыли люк, послышалось шебуршание. Ирлай постепенно привыкая к полумраку помещения, смогла различить множество пауков. Они были всюду: на полу, на стенах, на потолке. Белесая паутина рваными облаками серела на стенах. Медленно и уверенно пауки приближаясь к ней. Двух первых, прыгнувших, Ирла скинула с себя и раздавила. Ещё трёх постигла та же участь. Остальные остановились словно раздумывая. Он были сыты и поэтому, как еда, ребёнок не представлял для них интереса. Но любопытство присуще всему живому. Поэтому они все-таки прыгали на неё. Не кусали. От их колючей щетины жутко хотелось чесаться. Смирившись, девочка села на пол и закрыла глаза. На нос она натянула ворот своей рубашонки. "Какие они противные. – размышляла она. – и почему Боги создали их?" От прикосновения их лапок у неё чесалась кожа. Зуд был просто невыносим. Всё, что ей оставалось – сидеть и терпеть. Она сидела и терпела. Кожа прокрывалась красными пятнами. Девочка мысленно представила, что ее накрывает толстый прозрачный купол и противные гады не могут ее достать. Спустя миг пауки отползли от Ирлы на небольшое расстояние. И больше к ней не приближались. Бегали вокруг не замечая ее.
Её вытащили из трюма на закате.
Вопреки ожиданию капитана, из трюма не доносилось ни звука. Он решил, что пауки сожрали девчонку и приказал матросам убрать то что от нее осталось. К всеобщему удивлению девчонка была жива, разве что кожа имела красный оттенок.
Капитан растолкал матросов и подошёл к Ирле.
– Невероятно! Ни царапины! Ни укуса! Как тебе это удалось? Ну! Отвечай! – Он со всей силы тряхнул её. – Я спросил тебя!
Она не ответила, лишь только пристально посмотрела капитану в глаза. От чего у толстяка по спине пробежал озноб. На него смотрели жесткие, словно прошивающие насквозь, глаза взрослого человека, а не четырёх летнего ребёнка.
– Ты сколо умлёшь. – Спокойно проговорила Ирлай.
– Завтра мы приплывём к Северному Континенту, продашь её в первом же порту! – Приказал он Кнуту.
3
– Сколько? – Спросил человек в старой поношенной одежде наёмника.
– Три. – Ответил одноглазый работорговец.
