* * *
Папаша Фредэ курил трубку на скамеечке у входа в «Кролик». При виде Дежана он поспешно вскочил и шагнул навстречу.
– Если я правильно понимаю… – начал он и осекся.
Анж молча сдернул полотно и протянул папаше дощечку с прикрепленной к ней афишей. Фредэ принял ее дрожащими руками и вернулся к скамейке.
– Вы действительно волшебник, – наконец произнес папаша. – Всё необыкновенно тонко прорисовано! Интересно, какие костюмы будут на самом деле?..
Дежан улыбнулся. Папаша смущенно заерзал на скамейке.
– Это бесплатно, – упредил его Анж. – У меня прекрасное настроение, и мне не хотелось бы омрачать его разговором о деньгах. Над афишей я работал с особенным удовольствием.
– Дорогой мсье Дежан! – растрогался папаша. – Отныне в моем заведении для вас открыт бессрочный кредит. Но все же вы легкомысленно относитесь к своему таланту. Вам дано нечто большее, нежели земное богатство. Теперь в превосходной степени успех праздника зависит именно от вас! Я слышу, как поют соленые ветра Атлантики!
– Благодарю, – поклонился художник. – Но сейчас я спешу, мне тоже необходимо как следует подготовиться к карнавалу.
– Как, и не пожелаете отметить окончание успешных трудов?
– Надеюсь, мы замечательно отпразднуем на карнавале.
* * *
Возвращаясь, Анж думал о том, насколько насыщенными оказались эти дни. Он был внезапно выдернут из состояния блаженного ничегонеделания, чему очень радовался. Ощущение близкого праздника будоражило его воображение и наполняло предвкушением чудес.
Дома, прежде чем подняться к себе, Дежан заглянул в приоткрытую дверь мадам Донадье. Вдова спала в кресле-качалке. Во сне она прижимала к груди портрет седовласого мужчины. Анж осторожно прикрыл дверь.
Лежа на кровати в своей мастерской, он вспоминал события минувшего дня. Сегодня его окружали лица счастливые и вдохновенные – мсье Перрье, Леопольд Зборовский, мадам Донадье, папаша Фредэ… Все-таки в этом мире есть хорошие люди!..
Его мысли неумолимо возвращались к пророчеству старой цыганки. Положительно, уже каждый день с Дежаном происходило нечто странное. Но что-то подсказывало ему: важнее всех чудес и видений было именно это пророчество старухи с площади Конкорд…
* * *
Утром тридцать первого июля, в долгожданную пятницу, Анж проснулся от громкого шума за окном. Холм гудел от множества криков и взрывов хохота. Сонный художник направился к окну. Шум раздавался по всей улице Лепик, но из окна, выходящего во двор, нельзя было установить его причину. Дежан быстро оделся и спустился по лестнице.
– Похоже, это начало вашего карнавала, – выглянула из-за двери мадам Донадье.
На улице толпился народ – рабочие в засаленных робах и кепи, молочницы в желтых фартуках, цветочники с тележками, прилаженными к велосипедам, прачки, почтальоны, жандармы, студенты, буржуа в котелках и щеголи в соломенных канотье, горничные, стекольщики и точильщики, извозчики, торговцы овощами, кондитеры, таксисты, мясники, танцовщицы кабаре. Отдельными группками держались художники и поэты. Люди заполонили мостовую и что-то горячо обсуждали.
Выйдя за чугунные ворота, Анж сразу же заметил, что народ толпится на углу у лестницы дома номер семьдесят три. Анж уже догадывался, что именно увидит.
Так и есть: его афиша. Отпечатанная типографским способом, – и когда только Фредэ успел не только заказать, но и получить тираж?! – она выглядела действительно привлекательно. Бурное веселье, конечно же, вызвали персонажи афиши, которых коренные монмартруа знали наперечет.
