Но мама только выше натягивает одеяло, а из-под подушки раздаются тихие всхлипы.
Да что здесь творится?!
Неуверенный зародыш мысли прорастает в моей голове. Как же я сразу не догадалась, даже не предположила, что в нашем доме забеременеть могу не только я!
Это кажется совершенно невероятным, но есть только одна причина, по которой Ангел и моя мама могут плакать одновременно. Конечно, я могу её понять, ведь родители совсем не планировали ещё детей, а нас с Верой всегда было более чем достаточно.
Бедная мама, сейчас она в растерянности, а несчастный маленький Ангел испугался такой реакции. Нужно выстроить в голове цепочку слов, чтобы задать маме деликатный вопрос. Но тут дверь распахивается, и в спальню ураганом влетает отец.
– Вот они, твои грёбаные таблетки! Он трясёт над кроватью упаковкой медикаментов. Мама отбрасывает подушку и, зарываясь в одеяло, начинает плакать навзрыд.
– Какого чёрта ты их не пила, я тебя спрашиваю, смотри на меня! Он срывает с неё одеяло и, сильно дёрнув за руку, садит на постели. Теперь мы с мамой совсем рядом, так, что мне хорошо видно её лицо.
Сколько же слез она выплакала, ни разу в жизни я не видела у неё таких печальных глаз, она вся трясётся и всхлипывает. Продолжая орать, отец крутит упаковкой таблеток перед её лицом. Но у мамы настоящая истерика, она не может даже поднять глаза на мужа. В следующий миг папа обращается ко мне.
– Представляешь, дочь, твоя мать залетела! Решила, что это ей уже не грозит, и перестала предохраняться! – он говорит резким, язвительным тоном и смотрит на маму так, словно она не забеременела, а убила человека.
– Пап, – я несмело подаю голос, – но ведь в этом нет ничего страшного.
Отец меняется в лице и, не понижая тона, переключается на меня.
– Что? Ничего страшного?! Ты взрослая девушка! Понимать должна, что мы улетаем через два дня, билеты куплены, гостиница оплачена. Аборт не лёгкая процедура, пока врачи все из неё выскребут… – Он небрежно бросает упаковку рядом с мамой. – Пока она очухается и восстановится. Мне в другой стране нужна помощница, а не приходящая в себя после операции немощная развалина, и уж тем более не пузатое недоразумение. Столько встреч запланировано, столько обедов и банкетов!
Да что он несёт! Никогда не видела отца таким. От злобного крика мне становится страшно.
Он садится на кровать, обхватив голову руками и, глядя на маму, продолжает говорить:
– Столько бумаг нужно подписать. Половина всех моих проектов работает под твоим именем, зачем я их переписал, дурак! Здесь бы тебя оставил учить наизусть инструкцию к применению противозачаточных таблеток, да не выйдет.
Отец поднимается на ноги, так резко, что мы с мамой вздрагиваем. А Ангел, рыдавший до этого на полу, расправив крылья, взмывает к потолку.
– Собирайся!
Папа открывает шкаф с одеждой и бросает в маму первое попавшееся платье.
– Я не хочу делать аборт, – мама вытирает лицо руками и говорит еле слышно дрожащим сквозь слезы голосом.
Я прижимаю её к себе в надежде хоть как-то успокоить.
Отец на секунду замирает, делает несколько глубоких вдохов, стараясь не смотреть на нас, затем быстро выходит из комнаты, хлопнув дверью так, что со встроенных в стену полок падает несколько книг.
– Мамочка, все хорошо будет, только не плачь больше, пожалуйста, – испуганно говорю я.
Но она уже не может остановиться. Мы сидим на постели обнявшись, мокрым лицом мама уткнулась в мое плечо. Отец наговорил ей ужасных вещей, как только у него язык повернулся. Словно она не жена ему, а часть гардероба, и главное – это не присутствие и поддержка, а внешний вид и возможность в нужный момент поставить подпись.
