Регулярно навещала Наташу с дочкой. Не нравилась ей ситуация с Наташиной жизнью.
* * *
Наташа сидела, опять и опять прокручивая в голове разговор с мужем.
– Гена, я тут свое резюме отправила. Хочу на работу выйти. Даша уже большая, можно в садик устроить. Как ты думаешь? – спросила она, подавая мужу завтрак.
Гена поднял голову от тарелки с яичницей (два яйца, томаты, свежая зелень, кусочек цельнозернового хлеба без масла) и посмотрел на нее.
– Зачем? – спросил он. – Тебе денег не хватает? Я мало зарабатываю? Ты хочешь нашу дочь сдать в детский сад, полный инфекций и непонятно кого, чтобы получать копейки в бухгалтерии? Или у тебя другой интерес? Ну, говори, говори, я слушаю.
Наташа вспыхнула.
– Я просто хочу выйти на работу. Как другие женщины. Я чувствую, что начинаю деградировать, каждый день одно и то же, все время по кругу. Я даже всех подруг растеряла. Дом, Даша, стирка, уборка, готовка… у меня диплом экономиста, я могу работать в финансовой компании. – Наташа попыталась залихватски улыбнуться: – Может быть, даже в «Газпроме»! Буду зарабатывать миллионы, и мы тогда купим дом в Испании, как мечтали, помнишь?
Муж резко оттолкнул тарелку.
– В «Газпроме»? – ядовито спросил он. – А почему не в «Де Бирсе»? Дом в Испании! Ты хоть представляешь себе, сколько он стоит? Диплом экономиста у нее. Да твой уровень – бухгалтерия местного ЖЭКа, и то, если очень повезет! И ради этих копеек ты собираешься отправить Дарью в рассадник болезней? Мать называется. Твое дело – растить дочь здоровой и смотреть за мужем как следует, вот твоя задача. А не хвостом крутить в финансовой компании. Чтобы я больше этого не слышал!
Он широкими шагами вышел в прихожую. Наташа слышала, как муж, ругаясь вполголоса, одевается, потом хлопнула дверь, и наступила тишина.
Тогда Наташа заплакала.
– Почему? Ну почему так все изменилось? – думала она. – Ведь он был такой замечательный, такой внимательный, заботливый. Мы так любили друг друга.
Она вспомнила первую встречу. Большая компания веселых студентов, последний курс финансового, кто-то привел товарища, взрослого, умного, эрудированного, обаятельного.
Все девчонки в компании прямо прилипли к нему, наперебой стараясь привлечь его внимание, а он подошел к ней, Наташе, и сказал, улыбаясь:
– Потанцуем?
И они танцевали весь вечер. А потом он пошел ее провожать, и они целовались в подъезде.
Ей казалось, что она встретила свою половинку, так идеально они совпадали: он любил все то, что любила она, он восторгался теми же фильмами и книгами, что она, он разделял ее взгляды на искусство и литературу, он предугадывал ее желания, баловал то билетами на концерт, то внезапной поездкой в интересное место.
Однажды он пришел к ней и сказал:
– Как твой заграничный паспорт, продлен?
У нее задрожало внутри, она с трудом сказала:
– Продлен. А что?
– Собирай вещи, – сказал он, – наш рейс через два дня. Летим на Канары. Купальник не забудь.
Наташа собирала вещи, все еще не веря, что так бывает. Даже когда он заехал за ней и они сели в такси, она все еще не могла поверить, что это правда. Только в самолете, пошедшем на взлет, она расплакалась от счастья.
Там, на Тенерифе, Наташа часто ловила взгляды других женщин, когда он шел к бассейну, широкоплечий, высокий, загорелый, поджарый, как породистый жеребец.
Он шел, не замечая этих взглядов. Останавливался на краю, помедлив секунду – у Наташи замирало дыхание, так она любила его, – соскальзывал в воду.
