Ангелы не всегда успевают - страница 27

Полиция поинтересовалась, что они тут делали, Олег пожал плечами:

– Гуляли с собакой, а тут вот этот вдруг… мы его спросили, что он делает, так он от нас как припустил, как черт от ладана. Сами не ожидали, командир.

Никаких повреждений на теле кривоносого не обнаружилось, и полиция приняла версию Олега.

Они подписали протокол.

Увезли пострадавшего, уехал патруль, Олег погладил Байкала и спросил:

– Давай, что ли, по пиву?

Дима согласился.

Забрали из машины Графа и пошли в ближайший ресторанчик с открытой верандой под зонтиками.

Отпивая пиво, Олег спросил:

– А как ты догадался, что он сегодня пойдет на промысел?

Дима удивился:

– Как догадался? Ты же сам мне прислал эсэмэску.

– Это ты мне прислал, – возразил Олег, доставая телефон, – вот, смотри.

Дима тоже достал телефон.

Они вдвоем прочитали одинаковые сообщения и уставились друг на друга.

– Ничего не понимаю. Ангел наворожил? – предположил Дима, усмехаясь.

– Тогда за ангела! – ответил Олег, и они чокнулись кружками с пивом.

Лера довольно улыбнулась.

****

В палате реанимации на кровати лежал кривоносый, вернее, его телесная оболочка, все еще держащаяся за этот мир с помощью аппаратов.

Вербовщик был в ярости. Такой многообещающий кадет и так бездарно убил – да! – убил свой дар! Вербовщик прикоснулся к сознанию тела на кровати: прах, пепел, мертвая выжженная равнина, едва-едва тлеет полуживая искорка.

Такой был материал! Такой материал!

Вербовщик чувствовал себя как гениальный хореограф, у которого прима-балерина сломала ногу в трех местах, отправившись на захолустную дискотеку со случайным бойфрендом. Он беззвучно взвыл, захрустел пальцами, закрутил себя в кокон мрака, сбросил пламя ярости, вернулся назад.

Тело на кровати, опутанное проводами, лежало неподвижно, кончик кривого носа заострился.

Вербовщик еще раз проверил все нейронные связи, электрические потенциалы – безнадежно. Все разрушено, как после ядерного взрыва. Обширный инсульт. Если выживет, останется слюнявым идиотом.

Вербовщик поводил указательным пальцем над грудной клеткой. В одной из артерий начал формироваться тромб. Тромб увеличивался, обрастал кровяными клетками, наконец поток крови сорвал тромб со стенки артерии, понес по кровяному руслу, пока тромб не заткнул сосуд.

Тело на кровати даже не вздрогнуло. Только все линии на мониторах выпрямились, и раздался сигнал, сообщающий, что жизнь ушла.

– С паршивой овцы… – пробормотал вербовщик, дождался, пока душа выберется из плотской оболочки и подхватил ее под руку.

– Пойдем, – сказал вербовщик душе, – нас ждут.

*****

К Гене, Геннадию Геннадиевичу, пришел необычный клиент.

Он не интересовался инвестициями, хотя ГенГен (как звали его за глаза сотрудники) начал предлагать ему вложить средства в очень выгодные, быстрорастущие фонды.

Клиент сидел в удобном кресле по другую сторону стола и с улыбкой рассматривал Гену. Гена даже почувствовал неловкость, хотя никогда раньше такого с ним не случалось.

Он провел рукой по своим безупречным волосам, осмотрел свой безупречный кабинет.

Кабинет был лаконичный, минимализм бизнес-класса – светло-серые стены, черная столешница, серебристый лаптоп, большой экран на безукоризненно ровной стене с высвеченными таблицами и графиками. Раскрытые папки с финансовыми бумагами придают кабинету легкий художественный беспорядок, что только подчеркивает его безупречность. Гене нравилось думать, что кабинет как нельзя лучше соответствует ему самому, клиент сразу понимает – здесь солидные люди, солидная компания, и то и другое достойно доверия.