Я начал с уборки двора. Тщательно вымел осыпавшиеся листья, расставил по местам садовый инвентарь, привёл в порядок колодец. Сев на лавку я закурил. Теперь это был настоящий перекур, поскольку впереди была уборка дома.
К вечеру моё тело налилось свинцовой тяжестью, но эта усталость была приятной. Я проделал большую работу. Пройдя в зал, чтобы взять с полки какую-нибудь книгу, мой взгляд приковала икона. Взирающая на меня Божья матерь. Взяв первую попавшуюся книгу, я направился в свою комнату. «Мастер и Маргарита». Булгаков. Книга, признанная шедевром мировой классики, прочтение которой я всегда откладывал на неопределённый срок. Я читал, аккуратно переворачивая листы, чтобы случайно не помять их, бережное отношение к книгам привитое бабушкой. Уже с первых страниц книга вызвало двоякое ощущение. Глаза закрывались сами собой, и я, отложив произведение на подоконник, выключил торшер.
Осень всё более напоминала, что лето сложило с себя полномочия, и теперь она решает каким быть следующему дню. Лёгкий ветерок обдувал приятной свежестью, бросая под ноги жёлтые листья. Я медленно шагал по, до боли знакомым и практически неизменившимся улочкам. Без какой-либо цели, просто гулял, наблюдая за неспешным ритмом жизни мележан. Подойдя к городской площади, я невольно улыбнулся. Посреди, в полный рост стоял вождь мирового пролетариата с вытянутой рукой и взглядом, устремлённым в светлое будущее, напоминая про социалистическое наследие мрачных времён. Да уж, досталось матушке России от коммунистов, а мы до сих пор храним их светлые образы и идеологические лозунги. Парадокс.
Я сам того не желая вышел к базарным воротам, куда потихоньку сплывался городской люд. Сначала решив, что там мне делать нечего, я прошёл вперёд добрых метров сто, однако потом, сообразив, что именно туда мне и нужно я спешно возвратился.
– Что за деревья? – я подошёл к невысокому мужичку помятого вида, обставленному различными саженцами.
– Так это, разные, – мужчина слегка наморщил брови. – Тебе какие надо?
– Вишен нет? – я смотрел на этого невзрачного человечка и боялся, что он меня разочарует.
– Почему нет? Есть и вишни.
– Хорошие? – меня очень обрадовал ответ, и я продолжил расспрос.
– Конечно хорошие. Ягоды крупные и сладкие. Бери, не пожалеешь, слово даю.
Давненько я не чувствовал себя так хорошо. Я шагал к дому, неся на плече три молодых деревца.
– Ай, старый, смотри, что Игнат принёс, – Анфиса Степановна широко расставила руки и замерла на крыльце.
– Вот это дело, – Кудинов улыбнулся с лёгким прищуром, и цокнул на жену. – Давай иди в дом, чего уставилась. Сад будем сажать. – Он поманил меня рукой и проследовал в огород.
– Где сажать будем, Прохор Митрич? – я прислонил саженцы к старой яблоне и взял протянутую лопату.
– Так на старом месте и будем, – весело ответил Кудинов и пошлёпал к забору.
Через полчаса мы стояли и любовались молодыми вишнями.
– Спасибо, Игнат, – сосед похлопал меня по плечу. – Порадовал старика. Снова я с вишнями, а то без них как-то уже и непривычно было. Благодарствую.
– Ну что ты, Прохор Митрич, – я смущённо пожал морщинистую руку. – Мне и самому приятно.
– Есть хочешь? – выходя во двор, спросил Кудинов.
Я сделал категорический жест рукой, объяснив, что очень плотно позавтракал.
– Ага, – Прохор запустил ладонь в густые слегка склоченные волосы. – Пойду я, Игнат, полежу маленько, что-то спину ломит. Ты про баню-то не забудь, пройдешь-то веничком по пояснице.
