Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров / Edgar Allan Poe. The Fall of the House of Usher - страница 13

(или, вцепляя свои длинные и острые когти в мое платье, взбирался таким манером мне на грудь). At such times, although I longed to destroy it with a blow (в такие разы = в таких случаях, хотя я жаждал уничтожить его одним ударом), I was yet withheld from so doing (я был еще отчасти удержан от того, чтобы сделать так; to withhold), partly by a memory of my former crime (отчасти – воспоминанием о моем старом преступлении), but chiefly – let me confess it at once – by absolute dread of the beast (но главным образом – позвольте мне признаться в этом сразу – решительным ужасом перед этим зверем).

This dread was not exactly a dread of physical evil (этот ужас не был точно = был не то что бы страхом перед физическим злом) – and yet I should be at a loss how otherwise to define it (и все же я был бы в затруднении, как иначе определить его; loss – потеря, проигрыш; at a loss – в затруднении, в растерянности). I am almost ashamed to own (я почти стыжусь признать; ashamed – стыдящийся, пристыженный) – yes, even in this felon’s cell, I am almost ashamed to own (да, даже в этой камере преступника, я почти стыжусь признать) – that the terror and horror with which the animal inspired me (что ужас и страх, который этот зверь внушал мне), had been heightened by one of the merest chimaeras it would be possible to conceive (был повышен = усилен одной из самых отъявленных химер, которые было бы возможно выдумать; mere – простой, чистый; всего лишь; merest – простейший).

This dread was not exactly a dread of physical evil – and yet I should be at a loss how otherwise to define it. I am almost ashamed to own – yes, even in this felon’s cell, I am almost ashamed to own – that the terror and horror with which the animal inspired me, had been heightened by one of the merest chimaeras it would be possible to conceive.

My wife had called my attention, more than once, to the character of the mark of white hair (моя жена обращала мое внимание более, чем однажды, на характер отметины из белой шерсти), of which I have spoken (о которой я говорил), and which constituted the sole visible difference between the strange beast and the one I had destroyed (и которая составляла единственное видимое различие между чужим зверем и тем, которого я уничтожил). The reader will remember that this mark, although large, had been originally very indefinite (читатель вспомнит, что эта отметина, хотя и большая, была изначально очень неопределенной /по форме/); but, by slow degrees – degrees nearly imperceptible (но, медленными степенями = изменениями – изменениями почти что незаметными = постепенно, почти незаметно), and which for a long time my Reason struggled to reject as fanciful (и которые в течение долгого времени мой рассудок силился отвергнуть как фантастические; to struggle – бороться) – it had, at length, assumed a rigorous distinctness of outline (она = эта отметина наконец приняла точную определенность очертаний).