И словно прочитав его мысли, Анисия вскочила и бросилась к печке.
А когда она вернулась, то на широком деревянном подносе перед Никитой лежал теплый, с ароматной хрустящей корочкой хлеб. А также кувшин топленого молока и большая миска творога.
– Отведай, Никитушка, чем богаты! – сказала Анисия и ловко отрезала большую краюху.
От этих запахов у него едва не закружилась голова. Безумно вкусный хлеб захрустел на зубах, чуть не отключив его сознание.
Он так давно не испытывал радость от таких, казалось бы, простых, но настоящих продуктов.
– В городе такого точно не купишь! – с детской радостью воскликнул он, от души намазывая краюху янтарным медом.
Анисия наблюдала за тем, как Никита, увлеченный едой, уплетает за обе щеки.
Она снова и снова подливала ему в кружку теплого молока и ловила каждое его движение, не сводя с него глаз.
Подвинув миску поближе, она ненароком дотронулась до его руки.
Их глаза встретились. А в голове у Никиты заиграла неземная мелодия.
– Что это со мной? – подумал он, чувствуя, как волны тепла растекаются по его телу.
– Дедушка сегодня на Архиповскую гать собирался – как бы между прочим сказала она.
– Он там в охотничьем домике заночует, на озере…
Никита вытер ладонью липкие от меда губы.
– Вместе с бабушкой… – тихо добавила она, стыдливо опустив взгляд.
Он смотрел на нее и казалось, что она преображается прямо на глазах.
– Так он же собирался в деревню за керосином!
Он не понимал, что с ним происходит. Его бросало то в жар, то в холод. Начался озноб.
Он весь вспотел, а его щеки словно охватило пламенем. Он попытался было встать, но не смог и двинуться с места. Ноги совсем его не слушались.
Анисия взяла его руку и нежно прижала ее к своей щеке. Она, как хищница, пожирала его взглядом.
А между тем с Никитой происходило что-то необыкновенное.
Его чувства вмиг обострились. Он глядел на девушку и словно слышал, как дрожит ее кожа, как шевелятся волоски на ее теле, как бешено стучит ее сердце, проталкивая кровь по сосудам.
Из окна подуло вечерней прохладой, и он ощутил тончайший, удивительный запах ее тела.
Она пахла земляникой и молоком, и какой-то невероятной юной свежестью.
И в этом запахе было столько желания, что у него перехватило дыхание.
Анисия изменилась до неузнаваемости. Ее кожа стала розовой и влажной, локоны ее волос манили, а на щеках выступили капельки пота.
Никита уловил ту волшебную химию, которую очень трудно было с чем-то перепутать.
Она все еще держала его за руку.
Как бы невзначай Анисия поправила платок, и он мягко соскользнул с ее волос, освободив волнистые соломенные пряди. Они растеклись по ее плечам, а она лишь невинно улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки.
Никита перестал дышать.
Он попытался освободить руку, но девушка лишь сильнее сжала ее. Ее глаза излучали теплый свет. И тогда она нежно поцеловала его ладонь, на которой все еще оставались остатки меда.
– Сладко… – облизнулась Анисия и провела по ней языком.
Когда она успела переодеться? – зачем-то подумал Никита, с которым явно что-то происходило. Он находился под каким-то гипнозом.
Он совсем забыл, зачем сюда приехал. Забыл о том, что дома его ждет молодая жена, с которой они собирались завтра в свадебное путешествие.
Как будто все, что было до этого момента, перестало для него существовать.
Словно теленок, он покорно наблюдал за тем, как Анисия своими тонкими пальцами сжимает его ладонь и не мог этому сопротивляться. Он видел, как ее губы касаются его ладони и с каждым ее прикосновением, по его телу пробегала волна дрожи.
