* * *
Возле дома Белокуровых маячила высокая унылая фигура.
– День добрый, бабушка, – приветливо, как учил его Костик, поздоровался Кирилл.
– Носит вас тут нечистая, – вежливо ответила старушка, – Фиску расстроишь, на неделю озвереет.
«Бабушка Белокуровых», – понял Кирилл.
– Никакие Фиски меня не интересуют, – сделал строгое лицо Кирилл, – а вот с Анфисой Афанасьевной я бы поговорил. Она дома?
– Анфиса Афанасьевна не дома, – послала Кириллу ядовитый взгляд старушка, – а дочь моя, Фиска, тама. Чего хочут, то и делают. Хочут – ходют на работу, хочут – не ходют. Жаль, не тридцать седьмой. Сама бы в отдел отвела. А детенышей – в колонию. И на тебя бы управу нашла.
– Спасибо, добрая женщина на ласковом слове, – низко поклонился Кирилл, – пройти-то можно?
– Да коли я могла бы не пустить, – плаксивым голосом пожаловалась старушка, – а то чего толку? Все равно пройдешь. Иди уж, от греха.
Кирилл еще раз горячо поблагодарил бабушку Белокуровых, поднялся на крыльцо, долго, с ярко выраженным недоумением искал кнопку дверного звонка и не найдя ее, постучал. Дверь ему открыла симпатичная конопатая девчонка с тонюсенькими, туго заплетенными косками. На плечи ее была поспешно наброшена видавшая виды фуфайка, из голиафских валенок торчали худенькие голые ножки.
– Здрасти, – давно не виделись, – явно обрадовалась она, – баксы с тобой?
Кирилл никогда не лез за словом в карман. На его памяти просто не было случая, чтобы он не смог найти остроумный, хлесткий и правильный ответ на заданный ему вопрос. Но Но-Пасаран со всеми его жителями просто ставил его в тупик. Поэтому он не нашел ничего умнее и остроумнее, как просто спросить:
– Какие еще баксы?
– Зелененькие такие, – противным голоском объяснила ему девочка, – прямоугольные. Я за так ничего не скажу. И за деревянные тоже. Я коплю.
– И мамку за так не позовешь?
– Лаяться будете? – подобно херувиму, сложила девочка ладошки домиком, – если лаяться, то позову. Только подождите, мы с братьями ставки на вас сделаем. Кто кого. Вы маменьку, или она вас. А то просто слушать неинтересно.
– Митропия, – осенило вдруг Кирилла.
Он вспомнил предостережения брата против трудной дочери Белокуровой. Следующая мысль, которая пришла ему в голову, была о том, что именно Митропия была тем самым ребенком, которому могло быть продиктовано письмо. Когда подворачивается неплохой случай снять образец почерка, то почему бы им не воспользоваться?
– Ставки? – сделал заинтересованное лицо он, – интересно. И как вы их делаете? Устно, или письменно?
– Ишь, чего захотел, – презрительно зыркнула на него девочка, – ищи дурака, устно ставки делать! У меня целый журнал есть. Без журнала с этих жлобов ни копейки не сдерешь. А в журнале – нате тебе: все расписано, и подписи. Не отречешься.
– Врешь, – схитрил Кирилл, – не может такая маленькая девочка быть такой умной.
Она одарила уничтожающим взглядом молодого человека и исчезла за дверью. Но спустя минуту вернулась, держа под мышкой мутно-желтого цвета большую тетрадь с напечатаным на обложке типографским шрифтом заголовком: «Дневник комиссии по работе среди женщин профорганизации». Этот заголовок был аккуратно, по линейке зачеркнут оранжевым фломастером, а под ним был сделан другой: «Кто чего мне должен». Кирилл раскрыл тетрадь, заинтересованно перелистнул одну страницу, другую, потом, не отрываясь от написанного, поинтересовался:
