Костя узнал голос Маринки, юной поварихи из «Геркулеса» и насторожился. За угрозой последовало дело. Об этом свидетельствовало короткое мужское «ай» и звук нескольких глухих ударов.
– Дурила, всю щеку расцарапала, пацаны смеяться будут, – в голосе расцарапанного, вопреки предположению Кости, совсем не было злости или обиды.
– Жалко, до глаз не добралась, вон какой вымахал. Подрасту, тогда точно выцарапаю, – с оттенком обожания пригрозила девушка.
– Если подрастешь, брошу, – уже откровенно смеялся парень, – ты мне такая больше нравишься: маленькая, но бойкая.
Опять же справляться с маленькой легче. Так-то я с тобой – одной левой, а подрастешь – труднее будет.
– Ой ли одной левой? – провоцирующе хихикнула Маринка.
– Спорим?
– На что?
– На поцелуй, конечно!
– Ладно, – опрометчиво согласилась плутовка, – и чтобы на других девчонок больше никогда не пялился!
Шум, раздавшийся в зарослях, Комаров определил как звук борьбы. Он уже, было, собрался прийти хрупкой девушке на помощь, как она опять подала голос.
– Это нечестно! Я думала, что мы просто силами будем меряться, а ты целоваться полез! Я была неготова!
– А теперь готова?
– Почти!
Опять послышался уже начавший надоедать Комарову характерный шум.
– Проспорила, – томно всхлипнула девушка.
Костино терпение подходило к концу. Мало того, что эта дремучая парочка вообще занималась совершенно нелогичными глупостями, мало того, что просто мешала работать, так они еще и делали из него, участкового Но-Пасарана, какую-то бабку любопытную! Нет, надо встать и честно признаться им, что он все слышал. Посоветовать, чтобы шли по домам. Костя даже придумал аргументы – родители волнуются, да и день завтра будний, трудовой, надо отдохнуть и выспаться. Избавил Костю от этой неприятной обязанности парень.
– Пошли в садик, – вовремя предложил он. – Там на веранде хорошая скамеечка есть, не помешает никто.
– А мне никто и не мешает, – нашла нужным немного
поломаться Маринка, – и чего там, в садике, делать? Скучно.
– Я тебе Сириус покажу, – коварно предложил соблазнитель.
– Сириус? – Маринка помолчала. – Хочу Сириус! – решилась она, – пошли в садик.
– Тихо, а то остальные увяжутся.
Парочка неслышно проскользнула вдоль стены.
– Отсюда Сириуса не видно, – донесся до Комарова
торопливый шепот, – а вот из садика!
– Черт те что, – тихо выругался Комаров, – куда только смотрит клубное начальство! Нет, чтобы викторины какие проводить, или смотры…
Впрочем, недовольство быстро испарилось, как только он увидел, что не только Маринка со своим приятелем сочла нужным удалиться от общей компании. Пока он занимался прослушиванием бессодержательной для него, но полной глубокого смысла беседы двух юных влюбленных, вся большая компания растаяла. Видимо, здесь было так заведено. Сначала гуляли все вместе, а потом расползались по своим укромным местам.
Костя глубоко вздохнул и посмотрел на часы. До полуночи, то есть до того часа, когда ему следовало сменить место наблюдения, оставалось полчаса. Комаров любил пунктуальность, поэтому он и решил долежать ровно до двенадцати ноль-ноль. Кстати, эти полчаса вполне можно было занять небольшим перекусом, чем Костя и поспешил заняться.
Без двух минут двенадцать Комаров сложил оставшиеся пирожки в пакет, закрутил фляжку с лимонадом и шепнул на ухо козлу:
– Мухтар, подъем!
Обычно дисциплинированный Мухтар повел длинным, волосатым
