– Верно, – согласился Седов. – А что, есть и по-настоящему лихие рубаки?
– Попадаются еще. Не все друг друга перебили. Вон, у Бритвы, – заметив недоумение на лице Григория, я пояснил: – Ну, у «князя», про которого я рассказывал… Так у него и «спецназ» свой был, с неплохими, по нынешним временам, ребятишками. Почти сотня ухорезов и вырвиглазов, считай… Так после того, как его завалили, они друг дружку и перестреляли, власть деля. Дисциплины им всем не хватает… Ну и времени на подготовку, конечно.
– Точно! – подключился к нашей беседе Федя-Говорун. – А еще они как дети малые…
– Поясни! – попросил южанин.
– На всякую фигню падкие. То у них поветрие было Алмазный фонд искать, а то – традиции Дикого Запада восстанавливать.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – наш разговор заинтересовал остальных гостей с юга.
– Вам про что, конкретно? – переспросил Удовиченко Федор.
– Про Алмазный фонд не надо, и так знаю, что это ваша с посадскими мулька.
«А неплохие у них там, на Юге, аналитики, – подумал я, прикрыв глаза. – Просчитали, что слухи о несметных сокровищах Алмазного фонда и Оружейной палаты распускаются кем-то преднамеренно. И даже организаторов вычислили. Хотя чего нас со «святошами» искать? Тут мы, на виду. Для опытного глаза, конечно. А что делать – оперативно-стратегическая, если так можно выразиться, необходимость. Пока наиболее резкие и отмороженные молодчики пробивались к центру Города, мы спокойно себе работали по реальным объектам. Причем даже не столько мародерили, сколько опорные пункты создавали и делянки помечали. И еще один интересный побочный эффект был – насколько я знаю, тот же Тушканчик неплохо заработал на продаже «совершенно точной и надежной информации».
– Про Дикий Запад давай!
– А за это родственника Ильи нашего свет Васильича, благодарить надо! – Федя оскалил зубы в подобии «обворожительной улыбки». – Короче – подхватили местные молодчики от наших «кинопередвижников» [15] моду на дуэли в американском стиле… Ну, это когда кто быстрее из набедренной кобуры ствол вытащит и в пузо противнику пулю всадит.
Работа моя – ганфайтер,
Моя жизнь для меня – мой кольт,
И нервы под напряженьем
В несколько тысяч вольт.
Он зря тогда дернул рукою,
Мог бы жить без проблем, идиот —
Никогда не стреляй на вздохе,
И жизнь проживешь без хлопот
[16], —
совершенно неожиданно процитировал хорошо известного мне автора капитан Верстаков. Вот уж от кого поэзии не ожидал, так от него.
– Ага, и ты Андрей «Скоростную стрельбу» вспомнил? – улыбнулся Удовиченко.
– О! И у вас эту песенку поют! – Тушканчик отходил на несколько минут, «воздухом подышать» скорее всего, и вернулся, как раз когда капитан занялся декламацией.
– Да мы толком и не знаем, чья это песня. Давным-давно кассету, еще с прежних времен оставшуюся, кто-то из стариков приволок, ну и подхватили.
– Кассету? – удивился Тушканчик. – Это ж сколько ей лет?
– До фига! – Полковник наморщил лоб, пытаясь, очевидно, вспомнить числовое значение этого определения. – Они и до Тьмы-то уже редкостью стали даже в нашей глуши, не то что в столицах… – Он мотнул головой, словно отгоняя неприятные воспоминания, и полог, на мгновение приоткрывший тайны его прошлого, снова опустился. – А что, у вас эта песня тоже известна?
– А то! – улыбкой Мура можно было подвалы освещать, настолько она получилась ослепительной. – Говорят, – он перешел на трагический шепот, – Илюхин отец лично автора знавал, – и он посмотрел на меня.
