После этих слов справа от Адама снизу выдвинулся еще один ящик. В нем было много разных баночек, таблеток и ампул, но красный флакон был только один. Капнув немного жидкости на пострадавший палец без куска кожи, Адам задал мучавший его вопрос:
– Как ты это делаешь?
– Имеешь в виду, как я управляю сферой?
– Ну да…
– Она настроена на мои волны. У тебя не получится, можешь даже не пробовать. Если бы ей мог управлять кто-то, кроме меня, то ее давно бы отобрали. Так уж люди устроены.
– Мозговые волны?
– Что-то вроде этого, Адам. Закодировала я ее. Так что даже не надейся.
– Ты скоро там закончишь? – Количество вопросов к Анне росло с каждой минутой, а ответов пока не было.
– Все уже. Насмотрелась. – Девушка открыла дверцу ящика, перепрыгнула на стену и спустилась вниз. Села на ковер, улыбнулась и приготовилась говорить. – Евгеника, Адам. Вот значит как! Так я и знала, что к этому все придет. Они уже давно двигались в этом направлении. Еще одна попытка создать совершенное общество, обреченная на провал. Ты такой красивый, Адам. Посмотрела на тебя, и мне стало невыносимо грустно. Идеальные черты лица. Совершенное тело. Знаешь, в Древней Греции было изобретено понятие «золотое сечение». Они создали много скульптур, чтобы его запечатлеть, оставить в истории образ абсолютной красоты. Они долго работали, чтобы красоту сформулировать, математически выверить, сделать из нее науку. Века сменяли друг друга, мода, как ветер, дула то в одну сторону, то в другую, заставляя людей менять свои тела, преследуя течение ветра. Порой красота становилась подобной ночному кошмару, приобретала ужасающие формы диспропорций, изможденного тела или, наоборот, ожиревшего, неестественного, больного, искалеченного, изрезанного. Понятие красота – это зеркало, в котором отражается общество со всеми его пороками и проблемами. Ты напомнил мне о золотом сечении, когда увидела тебя, Адам. И пусть ты уже не так молод, но совершенство не стареет. Или лучше сказать, совершенство стареет совершенно. Я не верю в совпадения, предпочитаю теорию вероятности. Поэтому с момента, как ты снял очки, я высчитывала вероятность обнаружения евгеники в твоем гене, не терпелось подтвердить мои ожидания. Извини за порез, кровь, но это было необходимо. Мне сложно назвать кого-то лучше греков в определении красоты, поэтому должна согласиться, что у ваших создателей хороший вкус. Посмотри на себя… ах, Адам. Ладно, хватит о золотом сечении. Ты знаешь своих генетических родителей?
– Анна, я не знаю, что ты подразумеваешь под Древней
Грецией и золотым сечением. И вообще я тебя не до конца понимаю, но боюсь, что, если я начну задавать вопросы про Древнюю Грецию и тому подобное, мы так и не доберемся до более важного.
– Ты куда-то торопишься, Адам?
– Да, я тороплюсь вернуться обратно, но я хотел задать тебе несколько вопросов, прежде чем мы покинем твой… дом.
– Что ж, тогда уходи. Я тебя не держу. Я вот точно не тороплюсь идти в дом Адама. И на то у меня есть свои причины. Знаешь, с момента, как я последний раз видела человека, прошло очень много времени, и мне хочется поговорить. Просто поговорить. Если тебе неинтересно, скатертью дорога. Но я в любом случае сдержу свое обещание и дам тебе кошку. Только не Снежинку. Она моя. А вот другую дам.
Адам понял, что с этой девушкой ничего просто не бывает. Придется сменить тактику, если он хочет вернуться обратно и с кошкой, и с Анной, и с координатами сферы. Все три объекта были ценны для общества, в этом не оставалось сомнений.
