Альберик I де Монморанси, сделав несколько глотков вина, глубокомысленно произнес:
– Произошедшее трудно объяснить, учитывая то, что при Роберте герцогская власть, как никогда ранее, продолжала укрепляться, хотя, конечно, рецидивы недавних раздоров и анархии давали о себе знать. Достаточно вспомнить, как после примирения со своим дядей он был вынужден применить вооруженную силу против епископа Байе Гуго, который отказался выполнять его приказы и заперся в своем замке в Иври.
– Но ведь это было скорее исключением, чем правилом, – возразил ему Гуго. – В это время авторитет Роберта был высок как в самом герцогстве, так и за его пределами. Правители соседних земель предпочитали иметь его в качестве союзника или, по крайней мере, обеспечить отношения нейтралитета.
– Да и внутри герцогства Роберт имел твердую опору в лице набирающей силу новой аристократии и пользовался поддержкой самого влиятельного человека в Нормандии – архиепископа Руанского, – поддержал его Альберик I де Монморанси. – Возможно, он отправился в Иерусалим, чтобы замолить грех братоубийства?
– Или за то, что пролил кровь семерых благочестивых мужей-отшельников, не убоявшись ни Господа, ни Святой Церкви, – со смехом продолжил Гуго. – Как бы там ни было, он оставил после себя гадёныша, с которым мы сейчас не знаем, что делать.
– Думаю, на Вильгельма сильно повлиял Жильбер де Брион, – прекратил их пререкание Роберт Бургундский. – Ведь он из самой знатной семьи не только в Нормандии, но и Англии. Его амбиции столь же велики, как его земельные владения, занявшие чуть ли не всю центральную часть герцогства. Кроме того, он был одним из опекунов малолетнего Вильгельма и неоднократно подтверждал его подпись на важных государственных документах, а с 1039 года фактически правил Нормандией. Благо, что был убит одним из своих соперников.
– Ну что теперь обсуждать дела давно минувших дней, – резко оборвал своих собеседников Генрих. – Что толку в этом занятии? Главное в том, что совет самых могущественных нормандских аристократов во главе с архиепископом Руанским, который собрал Роберт накануне своего паломничества, по его просьбе признал мальчика законным наследником, дав обычную в подобных случаях клятву верности и уважения будущему сюзерену. И в последствии им ничего не оставалось делать, как выполнить ее. Жаль, что шестой герцог Нормандии Роберт умер в первых числах июля 1035 года в Никее Битинийской.
– Однако власть в то время в Нормандии перешла к Вильгельму формально, и шансов удержать ее тогда было совсем немного. Мало того что ему было всего семь лет, так он еще вдобавок и незаконнорожденным, поэтому споры о правомерности его возведения на престол были практически неизбежны, – напомнил присутствовавшим Гуго.
– Как бы мы сейчас об этом не рассуждали, а герцогом стал именно Вильгельм. Причем, благодаря ближайшему окружению Роберта, – сказал Альберик I де Монморанси. – По сути дела, его ангелами-хранителями стали те же люди, которые в свое время помогли удержаться на герцогском троне его отцу: архиепископ Руанский, граф Бретани Алан и Осберн, продолжавший занимать влиятельную должность герцогского стюарда.
– Да, ситуация в то время была критической, – согласился Генрих. – В ней тогда все зависело от позиции архиепископа Руанского. Он и сам мог претендовать на герцогскую корону, но не стал. Возможно, в силу преклонного возраста, но не исключаю, что из-за церковного сана. Ни для кого же не секрет, что он играл особую роль при дворе герцога Роберта Дьявола, будучи его первым советником.
