И я разрыдалась.
Участковый терапевт молча записывала что-то в медицинской карточке. Мои слёзы её совсем не волновали. А я и не против. Я уже привыкла к мысли, что никто не должен и не обязан меня утешать. И кто меня просил продолжать этот «банкет» в кабинете у врача?
Впрочем, особо я и не прекращала. Я рыдала дома, рыдала по дороге в больницу, тихо и беззвучно шмыгала носом в коридоре, во время полуторачасового ожидания своей очереди. Бывали дни, когда я могла рыдать именно так, по несколько часов. И сама не понимала, от чего.
Последние дни я плакала до и после работы. В автобусе, в душе или в туалете. Так, чтобы никто не видел, но и сил не было. Я часто ругала себя за это. Такая большая, а до сих пор плакса. Просто ранимый, чувствительный ребёнок. Давно окончив школу и институт, я так и не выросла.
– У вас что-то случилось? – наконец, выдаёт терапевт. Может он подумала, что я жду от неё этого? Хочу её утешения?
– Нет, извините, – всхлипываю я, – Извините, я не хотела вас беспокоить. Я просто сама такая… плакса.
– Часто плачете?
– Да…
Я снова шмыгнула носом. Ужасная ситуация. С детства учили не быть нюней, но природа берёт своё.
– В регистратуре запишитесь на приём эндокринолога и невролога.
– Что-то серьёзное?
– Не могу сказать, пока не пройдёте обследования. В пятницу приходите.
Фух, я наконец-то выдохнула. Хоть какая-то хорошая новость – неделя больничного. Если ещё и беспокоить никто не будет, то просто шик. А сейчас, тьфу-тьфу, пока молчок. Но ещё не вечер.
Я быстренько записалась на приёмы к специалистам, а также взяла направления на анализы. Вечером, когда рабочий день закончится, я смогу по-настоящему расслабиться и забыть о проблемах. Ведь после шести часов точно никто не позвонит! Я могу смотреть видео, играть в приставку или чатиться в соцсетях с чистой совестью. Как будто бы и нет никакого «Климастройсоюза».
Но провести время спокойно мне не удалось. Ни поход в душ, ни просмотры любимых блогеров не давали мне успокоиться. Я фоном так и чувствовала постоянное беспокойство, и как будто бы искала причину – о чём беспокоиться. Телефон молчал, никаких звонков и сообщений не поступало, но я всё равно проверяла его каждые десять минут, словно боясь пропустить самое страшное.
Это мазохистское стремление услышать плохую новость.
И на третий день я таки дождалась.
Когда Максим Анатольевич позвонил мне, я сидела в коридоре больницы, ожидая своей очереди на приём к врачу. Сидя напротив кабинета с табличкой «Судзиловская Елена Николаевна, врач-невропатолог», я напряжённо думала, что мне сказать, и на что, собственно, пожаловаться. На самом деле я очень боялась жаловаться на своё психическое состояние, потому что мне было стыдно демонстрировать себя «слабачкой».
Перед глазами пролетела вся последняя неделя. Ругань, алкоголь, его брат, и мои попытки убежать от реальности. Сердце снова забилось с бешеной скоростью. Но не взять трубку я не могла.
– Привет, Юля, как здоровье? – услышала я в трубке.
– Хорошо, – абсолютно безэмоционально ответила я, подумав, что нельзя ли уже ближе к делу.
– Ладно, – ухмыльнулся тот, – Тогда я сделаю немножко похуже. В общем, жалоб на тебя много было, ошибаешься часто, путаешься, так что я тебе доступ ко всем нашим страницам закрыл. Будешь отправлять всё мне, и постить вместо тебя буду я.
– Зачем? – спрашиваю я, – Скажите, что не так, я бы исправила.
