Антидипломатия: Модели, Формы, Методы, Примеры и Риски - страница 5

К примеру, в соответствии с Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 года,[30] Венской конвенцией о консульских сношения 1963 года[31] и Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года,[32] двусторонняя дипломатия является «первейшей» стратегией во взаимоотношениях двух стран. Через нее дипломатические службы государств могут напрямую общаться на важные для них темы. Тем не менее, чтобы применить ее правильно, необходимо выполнить ряд формальностей и церемоний, продиктованных «ультердипломатией». В свою очередь «Публичная дипломатия» (англ. Public Diplomacy) относится к периферии, поэтому, с одной стороны, применяется развитыми дипломатическими службами, а с другой – может оказаться куда разнообразнее и непредсказуемей, чем двусторонняя дипломатия. «Публичная дипломатия» действует не в группе «государство – государство», а вовлекает еще одного участника: «государство – государство – народ». Иные ситуации демонстрируют «антисистемная дипломатия»[33], «предпарадипломатия» и «протодипломатия».[34]

«Антисистемная дипломатия» является нелегальной дипломатической стратегией, которая использует «структурные дыры» (англ. Structural Holes) институтов в своих интересах, что может произойти в любой социальной структуре,[35] и таким образом воздействует на внешнюю политику других государств. В то же время такой подход способствует внутренней разобщенности и раздробленности министерства иностранных дел, его практикующего. Тем временем «предпарадипломатия» и «протодипломатия» заходят еще дальше, дробя власть национальных элит в собственной политической системе и разобщая государство.

Эти три стратегии,[36] наряду с другими, представленными в данной книге, составляют часть явления, именуемого «Институциональные болезни» (англ. Institutional Diseases) в рамках «Институциональной инженерии»,[37] а не «Экономики»;[38] и, кажется, не находятся в непосредственной близости к «ультердипломатии». Как раз наоборот, они отдалены от центра, поскольку используют отсутствие механизмов контроля, разобщенность внутри минестерства иностранных дел и отсутствие посредников, чтобы ускорить потерю национальными политическими элитами контроля над их дипломатическими институтами.

В данном контексте совершенно неуместна параноическая мысль об ультрацентристском характере «ультердипломатии». Однако важно понимать, что она помогает выстроить типологию дипломатических стратегий в рамках научных, академических и дидактических целей. Если воспринимать «ультердипломатию» как инструмент, который можно крепко удерживать в руках, не давая возможности выскользнуть, можно понять, что дипломатические стратегии, располагающиеся в ее центре или периферии, дополняют деятельность министерства иностранных дел, в то время как другие, «неклассифицируемые», стратегии ведут себя похожим образом, но своими действиями могут привести к искажению смысла дипломатического представительства.

Перефразируя Корнелиуса Бхола и Маркуса Корнпробста, данные «неклассифицируемые» стратегии могут относиться к сфере, известной как «Антидипломатия» (англ. Anti-Diplomacy), поскольку воздействуют на мировую политику. Но, в отличие от традиционной дипломатии, им в значительной степени не хватает некоторой «официальности» или «легитимности»; они не владеют регламентированными методами, не нуждаются в переговорах и воздействуют целенаправленно на внешнюю политику государства. В то же время они препятствуют поддержанию целостности и легитимности института, официальных каналов связи, грамотной публичной администрации и международного сотрудничества.