Что и говорить – с первых же минут, едва я ее увидел, так и влюбился без памяти, как, впрочем, и вся мужская половина нашего лагеря.
Надо отметить, что Аленкиных сверстников в лагере и ближайшем окружении почти не было, и малышка, нуждаясь в товарище по играм, стала привлекать к своим играм меня. Я не отказывался, но, играя и общаясь с ней, старался находиться поближе к тому месту, откуда мог видеть ее старшую сестру – Милу. Но мне это почти не удавалось, потому что та то и дело куда-то исчезала, и за то короткое время, что она провела в нашем лагере, я смог понаблюдать за ней, наслаждаясь, всего несколько раз. Будучи впечатлительным по натуре и еще, если можно так выразиться, нецелованным юношей, я ужасно расстроился, когда Мила, так и не удостоив меня хотя бы одним взглядом за два прошедших дня, уехала; мать отправилась вместе с ней в Одессу провожать дочь на поезд, поручив мне опекать свою младшую – Аленку. Никакого сходства в чертах родных сестер, я, сколько не вглядывался в Аленку, не находил, – тогда она, честно говоря, больше напоминала мне гадкого утенка из известной сказки.
Мать девушек вернулась из Одессы только следующим утром; именно в тот день у нас и произошло чрезвычайное происшествие.
Мы с Аленкой находились на берегу моря. Загорая на солнышке, я задремал, и потому попросту проморгал момент, когда девочка, верная себе, исчезла из поля моего зрения и отправилась купаться. Одна. Я увидел ее, вернее услышал, лишь тогда, когда она, находясь в воде метрах в тридцати-сорока от берега, заверещала от страха. При этом она неуклюже размахивала руками и беспомощно шлепала ими по воде.
Я сразу и не сообразил, что это кричит она, просто среагировал на крики и побежал к воде. Аленка барахталась на малой глубине, как потом выяснилось, что-то около полутора метров, впрочем, как известно, порой человеку для того, чтобы утонуть, достаточно и того, чтобы воды было по колено.
Когда я добрался до нее, девочка почти скрылась под водой. Поймав Аленку за волосы, я выудил ее на поверхность и, придерживая ее лицо над водой, поспешил к берегу, два-три раза проплывая глубокие места, так как дно здесь оказалось неровным. На берегу, не обращая внимания на тут же окруживших нас людей, я быстренько провел все известные мне приемы по правилам спасения утопающих, и вскоре Аленка задышала, забилась в кашле, а затем в рыданиях; рядом с ней, почти в судорожном состоянии находилась мать – Вера Степановна, которая только что прибежала к берегу, а до этого спокойно отдыхавшая в своем домике.
Когда спустя полчаса приехала «скорая помощь», Аленка уже расхаживала по берегу, радуя своим бравым видом маму, меня и окружающих, однако врач, опасаясь возможных последствий, скомандовала немедленно грузить девочку в машину, и я, конечно же, поехал вместе с ней; Вера Степановна, не имея сил сдвинуться с места, осталась сидеть на песке.
Более двух часов мы провели тогда с Аленкой в медпункте, затем столько же в местной больнице, врачи боялись, что у девочки может оказаться в легких вода и все делали всевозможные проверки и анализы. Слава Богу, в итоге все обошлось, и к ночи, когда обеспокоенная мать уже не надеялась увидеть свою дочь живой и здоровой, мы попутной машиной приехали на базу отдыха.
С того дня, и до самого нашего отъезда домой мы с Аленкой были вместе, практически не разлучаясь: в столовой, у моря, на спортивной площадке, и даже на рыбалке. И купаться, естественно, мы теперь ходили только вместе: я не оставлял Аленку у воды одну. За это время она привыкла ко мне, могла преспокойно забраться ко мне на руки, вскарабкаться на спину, короче, была мне словно младшей сестричкой. При этом, глядя на Аленку, я часто вспоминал ее старшую сестру Милу, которая, сверкнув, словно яркая звездочка, на моем небосклоне, исчезла навсегда.
