В то время, как Дивиер вел в Митаве переговоры с разными влиятельными лицами и старался увеличить число сторонников России, в Петербурге совершилось событие, отразившееся роковым образом на его судьбе. Здоровье Императрицы Екатерины I было уже давно потрясено, и в начале 1727 г. появились признаки не предвещавшие хорошего исхода. На сцену снова выступил вопрос, имевший громадное значение для многих: кто будет наследником престола, одна ли из двух дочерей Екатерины, или двенадцатилетний великий князь Петр Алексеевич, сын царевича Алексея Петровича. В разрешении этого вопроса был особенно заинтересован Меншиков. Стремясь сохранить за собою ту неограниченную власть, которую он приобрел при Екатерине, Меншиков задумал женить Петра на своей старшей дочери и, возведя его на престол, управлять государством, до его совершеннолетия, на правах регента. Екатерина, всем обязанная Меншикову, уступила его настойчивым просьбам и согласилась на предложенную им комбинацию. Вопрос этот был решен в марте 1727 г. и решение его привело в ужас всех, к кому Меншиков относился враждебно.
При дворе составилась партия, поставившая себе целью всеми средствами противодействовать честолюбивым замыслам Меншикова. Во главе ее находились герцог Голштинский, граф П. А. Толстой, И. И. Бутурлин, А. Л. Нарышкин, Скорняков-Писарев, Ушаков, князь И. Долгоруков. В это время вернулся в Петербург Дивиер. Он был поражен, узнав о том, что произошло при дворе в его отсутствие. Смертельный враг его, от которого нельзя ждать пощады, делается тестем будущего Императора! Екатерина умрет, и тогда у Меншикова будут развязаны руки; он прежде всего обрушится на своих недоброжелателей и уничтожит их. Предвидя свою гибель, Дивиер не только присоединился к партии враждебной Меншикову, но сделался одним из самых деятельных ее членов. Между тем, пока враги Меншикова переговаривались и обдумывали план действия, решительная минута наступила ранее, нежели ее ожидали. 30 апреля у императрицы открылась горячка. Меншиков безотлучно находился при больной, никого к ней не допускал, подносил к ее подписи указы и сочинил для нее духовное завещание, по которому престол переходил к малолетнему Петру с обязательством жениться на дочери Меншикова, Марии.
Таким образом, Меншиков достиг исполнения всех своих планов; оставалось лишь поскорее отделаться от врагов и он нетерпеливо добивался случая, который дал бы ему возможность одним разом сокрушить их. Случай этот не замедлил представиться, благодаря нескольким неосторожным словам, сказанным Дивиером, во дворце, великому князю и цесаревнам. Он был арестован, подвергнут пытке и, вздернутый на дыбу, после двадцать пятого удара повинился во всем, назвал всех своих единомышленников и сообщил свои разговоры с ними. Тотчас же была назначена следственная комиссия, которую Меншиков так торопил, что она закончила все дело в десять дней. В докладе, представленном ею, было сказано, что преступники дерзали определить наследника российского престола по своему произволу и замышляли противиться сватанью великого князя, происходившему по высочайшей воле. 6 мая, за несколько часов до кончины, императрица слабеющей рукой подписала указ о наказании виновных: «Дивиера и Толстова, лишив чина, чести и данных деревень, сослать: Дивиера в Сибирь, Толстова с сыном в Соловки; Бутурлина, лиша чинов, сослать в дальние деревни; Скорнякова-Писарева, лиша чинов, чести, деревень и, бив кнутом, послать в ссылку; Нарышкина лишить чина и жить ему безвыездно в деревне; Ушакова определить к команде, где следует; князя И. Долгорукова, отлучить от двора и, унизя чином, написать в полевые полки». Сдавая этот указ для исполнения, Меншиков велел приписать к нему слова: «Дивиеру, при ссылке, учинить наказание, бить кнутом». 25 мая приговор был приведен в исполнение. По словам очевидца, несчастного Дивиера, еще не оправившегося от пыток, наказывали с таким рассчитанным зверством, что каждый удар на спине ложился один к другому и не осталось ни одного места, не тронутого кнутом. Меншиков не пощадил и свою сестру. Ей было велено ехать на жительство, с четырьмя малолетними детьми, в деревню. Пожалованная Петром Великим Дивиеру за службу, в Ямбургском уезде, деревня Зигорица была отобрана и подарена штаб-лекарю Ягану Шульцу. Ненависть Меншикова к Дивиеру и Скорнякову-Писареву, с которым у него также были старинные счеты, не удовлетворилась понесенными ими унижением и позором. Со свойственной ему жестокостью, он придумал для них новую пытку, назначив местом ссылки обоих Жиганское зимовье, в Якутской области, на пустынном берегу Лены, в 9000 верстах от Петербурга и 800 от Якутска.
