Кивнув каким-то своим мыслям Антония, наконец, перевела взгляд на преступника. Страж облегченно выдохнул и как-то сдулся. Ему, конечно, передали, что к ним в администрацию наконец-то направили положенного по штату Читающего, и ему было интересно понаблюдать за неведомым специалистом и его работой. Но мужчина и представить не мог, что оказаться предметом внимания Читающего настолько… неприятно. Более подходящего слова стражник подобрать не смог.
— Любезнейший, почему ты соврал про своё имя? — воспользовавшись паузой, во время которой Шаттон записывал показания арестованного, поинтересовалась у преступника Антония. Молодой щуплый мужчина поднял на неё взгляд, открыл рот, побледнел, закрыл рот. Сделал новую попытку заговорить и снова безуспешно.
— Прости, что сразу не предупредила. Пока я здесь и работаю с тобой, солгать мне ты не сможешь. Поэтому, чтобы не было мучительно больно и неприятно, лучше сразу отвечай на все вопросы честно. Итак, что у нас с именем?
— Я непризнанный ублюдок. У папеньки был адюльтер, про который после моего рождения узнала его законная супружница и выставила мою мать-кухарку вон. Поэтому как положено, по отцу и по крови, родовым именем пользоваться не могу. По материнской линии дедуля, узнав, что моя мать нагуляла внебрачного ребёнка, устроил скандал и тоже отлучил. Бабулька, да будет Небо к ней милосердно, сколько могла, помогала нам деньгами, но маман замуж с дитём так никто и не взял, а когда мне было десять, бабка ушла к богам. Через четыре года за ней последовала и моя мать.
— Сочувствую, — вполне искренне кивнул Шаттон. — Насколько я понимаю, к делу это не относится? — следователь обернулся к коллеге, Антония пожала плечами. Откуда она могла знать о причинах лжи? — Тогда продолжаем…
Антония временами вставляла свои замечания или задавала дополнительные вопросы, а через полчаса и вовсе вся инициатива перешла к ней. Когда допрос был окончен, уставший Шаттон открыл дверь перед выглядевшей вполне бодро Антонией. Через другую дверь после их ухода стражник едва ли не с жалостью вывел вымотанного и выжатого вора.
— Протокол я боссу отдам, в следующий раз допрос и вся отчётность на тебе, — буркнул Шаттон, первым заходя в кабинет второго этажа. Не глядя, бросил папку на свой стол, налил себе крепкий чай, схватил первое попавшееся печенье. Кроме них, в отделе никого не было, похоже, коллеги ещё не вернулись с заданий.
— Хорошо, — согласилась Антония. В конце концов, этому её учили, на это оттачивали её дар и это было её специализацией. Люди.
— Ну, ты даёшь, — сделав второй глоток и откинувшись на стуле, выдал Шаттон. — Даже я вымотался, страшно представить, что творится с тем вором. Как ты сама? Бери чай и печенье, не стесняйся.
— Спасибо. Устала немного, — призналась девушка, — но в целом я на того вора почти не тратилась. Нас учили допрашивать и более жёстко, по полной форме.
— Да? — заинтересованно подался вперёд виконт. — Это что же, будет ещё хуже?
— Намного, — грустно согласилась Антония, наливая тёплый чай в выделенную ей рыженькой коллегой кружку. — Но полный набор разрешено применять только к законченным подонкам. Серийным убийцам, насильникам детей. Многие, с тонкой психикой, такого допроса не выдерживают и сходят с ума, рассказав всё, что только можно.
— Чур меня, — буркнул виконт. Тряхнул головой, раскрыл лежащую на столе папку. — Ты как, умеешь бумаги оформлять и подшивать к делу, или показать?
