– Что же ты мать проводить не приехал? – упрекнула брата старшая сестра Валентина.
– Не мог, – вздохнул Александр. – Полиция меня ищет.
– А к нам надолго теперь? – спросил отец.
– Сегодня и уйду. Опасно мне здесь, – ответил Александр. – Что был я у вас – молчите. Не видел меня никто.
– Спрашивали тут про тебя, – продолжил Степан Гаврилович, раскуривая папиросу. – Говорят, стрелял ты в Тамбове.
– Было дело, отец. Нельзя теперь без этого. Борьба классов! – веско произнёс Александр.
– Какой ты стал взрослый, Сашка! – залюбовалась братом Валентина. – Мужчина. Только не надо стрелять. Не надо крови.
– Непутёвый ты, Сашка, – подхватила Анна за сестрой. – Нас забыл. Отца совсем не слушаешь. Не доведёт это до добра.
– Он молодец! – сердясь на сестёр, выкрикнул Димка. – Вы ничего не понимаете.
– Закудахтали, квочки, – недовольно произнёс Александр, одобрительно посмотрев на брата. И добавил: – Богу – богово…
Это было то немногое, что он запомнил в гимназии. Божий закон он не любил и на уроках откровенно скучал.
– Давайте лучше чай пить, – позвал детей старший Антонов.
– Отец, чем ты дальше планируешь заниматься? – спросил Александр.
– Я, Саша, в Инжавино переберусь. Здесь дела идут плохо, а там, говорят, слесарь нужен. Жить как-то надо, – рассудительно произнёс Степан Гаврилович. – А вот ты что думаешь делать? Всё бегать да честных людей грабить? Возьмись за ум, Сашка. Иди работать. Честный труд человека делает.
– А я, отец, уже давно человек! – гордо произнёс Шурка, как когда-то он заявил директору гимназии. – Много ты заработал? В одних штанах который год ходишь. Нет, мы эту власть сковырнём, а богатство поделим. Всем хватит.
– Ох, Саша, Саша, – запричитала Валентина. Рядом молчала и тяжело вздыхала Анна. В глубине души она была на стороне брата, сама в силу возможностей помогала эсерам. Но крови она не переносила, боялась. Да и Шурку жалко было.
А Димка, нетерпеливо заёрзав, вдруг попросил:
– Саша, возьми меня с собой.
– Придёт и твоё время, Дмитрий, – Антонов похлопал брата по плечу. – Подрастёшь и возьму.
– Разве я маленький? – возразил Дмитрий.
– Всему свой срок. Успеешь.
– Я тебе дам «возьми», – грозно прикрикнул на младшего Степан Гаврилович. – Ремнём-то вдоль спины.
Между тем время двигалось к рассвету, и Александру пора было уходить.
– Ты береги себя, Саша, – сказал на прощание Степан Гаврилович. – И помни: ты для меня всегда только «сын».
– Спасибо, отец, – произнёс Шурка, обнимая Степана Гавриловича. Потом он расцеловался с сёстрами и Димкой и скрылся в сереющем мареве утра.
Путь Шурки лежал в село Коноплянку, что расположено недалеко от Инжавино. Село было большим. Сюда иногда направляли политических ссыльных, чтобы они не разлагали общество в крупных городах. Поэтому они разлагали общество где придётся, то есть по всей России. К одному из них, Большакову Матвею, и шёл Шурка. Знакомая дорога лентой вилась по опустевшим полям, пересекала овраги и через рощицы бежала дальше. Было сыро, и Антонов зябко поёживался. Шёл быстро, так как день приближался.
В Коноплянке, укрывшись в большом бревенчатом доме от посторонних глаз, Антонов с Большаковым обсудил предстоящую операцию.
– Шурка, мне за честь провернуть с тобой дельце, – сказал Большаков, потирая ладони от удовольствия.
– Обожди радоваться, – остановил его Антонов. – Давай сначала кассу возьмём.
– С тобой возьмём! – Большаков был уверен в исходе дела. – Был я там на днях. Дверь лёгкая. Из охраны – один сторож старый. Не должно быть проблем. Вдвоём справимся.
