Аня и её дневник - страница 3

Мама. Не кричи. Мама, пожалуйста. Я тебя слышу. Мама.

Мама. Я здесь! Мама! Я …я не вижу тебя. Тут так темно!

Фельдшер схватил женщину, руки пришлось выворачивать, чтобы девочку можно было забрать. Её, словно тряпичную куклу, положили на носилки и быстро, не давая опомниться вмиг постаревшей женщине, вкатили в машину с ярко-красным крестом.

Что-то больно кольнуло чуть повыше запястья, и женщина, закрыв глаза, погрузилась во тьму.

Мама. Ты слышишь меня?

Она очнулась, сидя на стареньком диване, рядом суетилась седовласая соседка, пытаясь успокоить рыдающую трехлетнюю девочку с ярко-розовыми бантами. «Иди, дочка, обними маму», – глухо сказала она.

Подняв глаза, женщина увидела, как с фотографии улыбается, озорного вида девчонка, в костюме звёздочки, обнажая два молочных зуба и зияющую пустоту между ними.

Она прикрыла веки.

Да, милая, я тебя слышу.

А затем я достала акриловые краски, измазалась ими и легла на пол. Я смотрела в потолок, и не помню, о чем думала. Мне стало невыносимо, просто невыносимо находиться в этой реальности. В этом мире.

Вышла на балкон 7 этажа, взглянула вниз. Представила, что смотрю на свое тело. И дальше… дальше я занесла ногу над парапетом, но что-то внутри меня взвыло. Страх это был, или глас разума – не знаю. Но, испугавшись своего намерения, я села в угол и разрыдалась. Эти слезы были очищающими, что ли. Они рвались из меня, они оживляли меня. И стало лучше. Не прям хорошо, но такой невыносимой тоски уже не было.

Чуть позже пришел мой МЧ, принес, как всегда, еды. Странно посмотрел на испачканные краской лицо и джинсы и ушел. А что тут сделаешь? Много позже я узнала, что он не расстался с нашей разлучницей, а ко мне приходил из жалости.

Мама меня не навещала. Внуки, работа, можно понять. Мы ограничивались разговорами по телефону. Заверяла ее, что все в порядке. Усталый голос списывала на сессию. Но как-то между мной и МЧ случилась ссора. Он стал собирать свои немногочисленные вещи, а я впала в истерику. Потерять его во второй раз… уму непостижимо.

Мама примчалась, чтобы успокоить меня, и увидела раздавленного человека.

“Аня, может успокоительные тебе попить?”

А больше предложить она ничего и не могла. А также предположить, что у меня тяжелая форма депрессии. Да и я не признавалась. Мне было стыдно, мне не хотелось, чтобы кто-то знал, как я опустилась. А виделось мне все именно так. Тряпка, ничтожество, ни будущего, ни прошлого. Все бессмысленно. Все труха и прах. Помощи просить я не собиралась. На что надеялась – непонятно. Просто приняла это как данность, и всё.

Странно, что мама не сориентировалась, но я ее за это не сужу. У меня бабушка страдала тяжелой формой депрессии. Лежала как минимум дважды в больнице. Но допустить мысль, что и твоя дочь столкнулась с этим недугом, мама, наверное, не смогла. Ну сложно это морально. Поэтому к психиатру меня никто не повел.

Сессия приближалась к концу. Надо было сдавать зачет по экономике. В которой я не просто не понимала ничего, а вообще ни в зуб ногой. За ночь предстояло написать доклад. Как это сделать – понимания не было.

Вечером пожаловал МЧ, мы выпили кофе и… О! Боже! Я вознеслась над миром. Мы вышли на балкон, и я ощутила себя царем горы. Такая невероятная эйфория, легкость. И секс. Фантастический. Доклад был написан часа за два, с полным пониманием, что я пишу.

Магия? Волшебство? Нет, просто психоактивное вещество, “заботливо” подсыпанное мне в кофе. О чем знать я не могла. Узнала спустя годы. МЧ мне тогда признался, что уже не мог видеть меня в таком состоянии и решил “вылечить”. Умно (нет).