Апокалипсис от Кобы - страница 54

Но уже на следующее утро страх вернулся. Прибежал надежный человек и сообщил, что царь и вправду отрекся, но отрекся в пользу брата. Двое думцев, добывших отречение, – октябрист Гучков и монархист Шульгин – только что вернулись в Питер. Откушав в привокзальном ресторане, сейчас отправились в железнодорожные мастерские, благо, расположены они совсем рядом с вокзалом. Там уже собрали людей на митинг, и они провозгласят царем брата Николашки Михаила… Значит, прав был Шляпников? Ничего не случилось: матушка Расея на мгновение проснулась и… повернулась на другой бок – продолжать спать! Вот и вся Революция! Опять слякотная власть и толстожопый полицейский?!

Времени не было. Мы с Молотовым (он из этой петроградской тройки всегда казался мне самым толковым) помчались в мастерские. Приехали вовремя.

Помню, солнечное мартовское утро через стеклянную крышу освещало помещение, черную толпу рабочих, заполнивших огромный ангар. Люди толпились внизу у помоста, иные залезли на стоявший здесь же в ангаре паровоз. Гучков, знаменитый думский оратор, очень бледный, по лицу видно – нервничавший, влез на помост – говорить. Но я – тут как тут… Залез туда же, встал за ним. Молотов остался в толпе – заводить народ.

Гучков начал рассказывать о царском отречении. Какая это народная победа и какой он сам герой, ибо всегда был в оппозиции к царю, и какая это радость – смена монархов. В конце, как дьякон в церкви, заливисто провозгласил:

– Да здравствует государь всея Руси Михаил Второй!

Тотчас, не теряя времени, я закричал в черную толпу:

– Товарищи! Зачем нам новый Романов? От одного избавились, теперь другого сажают на шею? Измена, братцы! – изо всех сил выкрикнул. Голос у меня слабый, так что сразу охрип! Но все равно попал в яблочко! Народ зашумел:

– Не нужен нам царь! Нам Романовы не нужны!

Я, счастливый, хрипло, но грозно добавил:

– Не закрыть ли нам двери, чтоб разобраться с этими господами в бобровых шубейках?

Снова получилось!

– Закрыть! Закрыть! Измена! – с одобрением заревела толпа.

– Отречение в пользу царского отродья Михаила Романова отобрать! – продолжал хрипеть я.

Я видел, как радостно, с готовностью начали закрывать двери ангара, как растерялся, стал жалким такой грозный в Думе Гучков…

Но тут опять знакомая беда. Некто совсем молоденький вскочил на платформу. Закричал возмущенно во весь голос (голос молодой, сильный!):

– Это что же такое творится, друзья! Гражданин к царской власти ездил, и они его не тронули! Хотя заарестовать могли! Даже пострелять! А мы с вами, рабочие люди… Гражданин Гучков к нам пришел, чтоб с нами поделиться, а мы его… За что?!

И тотчас другой думец – лысый усатый монархист Шульгин – протиснулся к трибуне, забасил оглушительным, начальственным, барским голосом:

– Граждане, сейчас идет экстренное заседание правительства совместно с представителями Совета. На нем обязан присутствовать ваш гость Василий Иванович Гучков. Попрошу его более не задерживать!

Веселый рев толпы:

– Открыть им двери! Пущай заседают!

Они пошли к выходу. Выдержали, шли неторопливо. Вот так, в зависимости от силы крика, жалкое стадо, наш знаменитый «глас народа – глас Божий» принимал свои решения. Это и есть Революция! Сколько раз я еще увижу подобное в этом треклятом веке.

Впрочем, все эти размышления нынешние. Размышления старика. Тогда яростный, сильный, я только прохрипел:

– Выпустили манифест из рук, проклятые глупцы!..