– Юрий Афанасьевич, ты всех здесь знаешь, кроме Ивана Фёдоровича, – сказала Лиза. – Его привёл Егор Петрович. Представь, он только что из деревни… Иван Фёдорович, это Юрий Афанасьевич, почётный член нашего салона. Все мы здесь только благодаря ему. Он – наш меценат!
Что касается Юрия, чувствовалось, что в этой разношёрстной компании ему неприятно и неловко, и он не понимает, как себя вести – запанибрата, или всё-таки держать дистанцию.
– А вы, Иван… э-э, Фёдорович, в деревне чем изволили заниматься?
– Из крестьянской семьи-с…
– А здесь вы?..
– Они изволили наследство получить, – вмешалась Лиза.
– Вот как? Велико-с? Наследство-то?
– Велико-с, – широко улыбаясь, подтвердил Ваня, радуясь, что тут не надо врать.
– Больше того! – продолжала Лиза. – Выяснилось, что Иван Фёдорович – князь.
– Князь?! – удивился Юрий Афанасьевич. Михаил тоже внимательно посмотрел на Ваню. – А как ваша фамилия… князь?
– Иван Фёдорович желают находиться здесь инкогнито, – с неудовольствием проговорил Егор.
– Кстати, – продолжала Лиза, – все эти яства – благодаря Ивану Фёдоровичу.
– Сегодня я угощаю, – развязно подтвердил Ваня, удивляясь, как быстро он вошёл в роль хлебосольного богача.
Тут вновь прибывшие обратили внимание на дорогое вино и деликатесы. Юрий пожал плечами – больше он ничему уже не удивлялся. Михаил удивлённо поднял брови.
– Ну, коли инкогнито, то что ж… Иван Фёдорович, – обратился к Ване Юрий, – расскажите нам, пожалуйста, как сейчас живёт деревня.
– Как живёт деревня? Вам это действительно интересно?
– Помилуйте, конечно! Понимаете, мы – горожане, отравленные цивилизацией, а, как искренне считал Жан-Жак Руссо, только природа, вернее, близость к природе, способна… эээ… сформировать естественного человека… К тому же, отец у меня живёт в своём поместье, ведёт образ жизни сельчанина… Словом, расскажите нам, горожанам, нам, homo urbanicus, как там, в деревне.
– В деревне хорошо! – искренне воскликнул Ваня.
– Какая непосредственность! – восхитился Велимир. – Я уже вижу, на каком фоне я буду его писать – на фоне деревенского пейзажа.
Все засмеялись и захлопали. Юрий, поймав общее настроение, провозгласил тост:
– Господа, предлагаю выпить за природную естественность, которой всем нам так не хватает!
– За искренность! За естественность! – раздались возгласы и звон бокалов. Ваня, вконец смущённый столь пристальным вниманием к своей персоне, залпом осушил свой бокал.
– Так что там, в деревне? – жуя лист салата, продолжил хозяин салона.
– А что в деревне? Там много всего – люди, скотина, страда… Про что хотите услышать? – осмелел Ваня.
Его вопрос вызвал новую волну веселья. Однако Юрий сделал раздражённый жест рукой и, когда все резко притихли, продолжал расспросы:
– Ну, вот, к примеру, усадьбы господ крестьяне поджигают?
– Юра… – смутилась Лиза.
– Дорогая, я, как настоящий джентльмен, только пытаюсь говорить с человеком о том, что ему приятно. А сейчас всем крестьянам приятно жечь своих господ. Ведь вы же крестьянин, милейший? Во всяком случае, вы ведь были крестьянином, пока не стали князем? – Юрий не скрывал насмешки.
– Да-с.
– Так вот, вам доводилось в этом участвовать?
– Позвольте, – возразил Ваня. – Мне это совершенно не приятно. И не участвовал я в таком разбое, и не буду. И мы своих барынь никогда не поджигали и не обижали, потому как и они нас никогда не обижали. А вот в соседних сёлах было дело. Поджигали. И мы свет от пожара видели. Ночью. Страшно было.
