– Ты не о том вообще паришься, понимаешь? Решение проблемы всегда существует, и в этот раз оно на поверхности. Что нам мешает дописать в бизнес-план лишнюю строчку типа непредвиденные расходы? Если мы хотя бы сотню косарей зелени из них вытрясем, то какая разница для Конторы, если пятерку-десятку мы сразу же израсходуем на свои неотложные нужды? Нам все равно хата нужна нормальная под штаб и жилье, восьмерку на колеса поставим, ты с кредитами своими, наконец, разъебешься. Возьмем пока что из кассы, а позже нормально разрулим, лады?
Беспокоит одно: пока толком неясно, каким образом мы будем отчитываться. Будет ли Контора требовать чеков по всем произведенным расходам? И не могут ли возникнуть обстоятельства, при которых от нас потребуют вернуть часть денег или всю сумму досрочно? Особенно учитывая, что наши финансовые отношения с Матрицей не будут фиксироваться ни в каких документах.
– Я так вижу, наша задача – это сдать проект в нужный срок. Ну а дальше Матрица будет получать львиную долю с прибыли, но и нам на кусок хлеба с икоркой останется, понимаешь? – отзывается Онже. – Но ты прав, надо и с Морфеусом за все эти темы хорошенько перетереть, чтоб нареканий потом не возникло.
***
– Смотри, как пасет! – щерится Онже, едва из окна показывается любопытная бабкина рожа. – Матрице сливает информацию: мелкому щупальцу. Даже не щупальцу, а вонючей присоске: участковому. И даже не присоске!
Полночь и мелкий октябрьский дождь сделался дозорным помехой. Сразу после нашего прибытия Гадкая карацупа со своей шавкой-джульбарсом отправляются в опорный наблюдательный пункт на третьем этаже. Перечислив вельможные титулы участкового и его подопечных, Онже принимается забивать косяк, приглядывая вполглаза за проституточьим спектаклем на сцене погруженного в ночь двора перед моим домом. Мы ждем Жаворонка: она должна появиться с минуты на минуту.
Возникнув невесть откуда, к нам впритирку подъезжает слегка затонированная «десятка». Окно водителя оказывается напротив Онже, а азиат за рулем пытается вглядеться в нутро волжанки и в наши лица.
– О-па! Приколись, сутер! – оживляется Онже. Быстро и энергично он выкручивает оконный рычаг и, высунув наружу свою крупную голову, орет на весь двор. – ЗДОРОВО, ТАДЖИК!
С шумной пробуксовкой сутенер резко газует назад. Пометавшись немного по пятачку, отведенному под стоянку, он паркуется неподалеку.
– Слышь че, может разведем сутеров? – небрежно бросает Онже. – Возьмем камеру, отснимем, кинем понт, типа вы в разработке нашего нехуевого ноль-ноль-отдела. Жути нагоним, сорвем на месте сколько у них наберется, и рассасываемся по зеленой, понимаешь? Пока они крышу свою не включили!
Вдоволь позабавившись нервозным поведением водителя, мы с Онже принимаемся на ходу выдумывать методы психологического давления на сутенеров.
– Давай, братка, так приколемся: ты сзади подходишь и типа номера пробиваешь. А я в этот момент перед носом у него проеду, и по телефону как по рации буду базарить!
Онже копается в своем мобильнике в поисках нужной аудиозаписи. «Четыреста пятнадцатый, я база, ответьте!.. Четыреста пятнадцатый, почему не отвечаете, я база!» – доносится из динамика трескучий милицейский гундеж. Заранее отсмеявшись, я выхожу из салона, и мы на ура исполняем трюк. Сутенер начинает дергаться, трепыхаться, судорожно хватается за телефон и тыкает в клавиши, поминутно озираясь и что-то кому-то поспешно докладывая в трубку. Посмеиваясь над незадачливым сутером, мы принимаемся демонстративно закусывать пиццей: мол, никуда не спешим, приехали на свой пост, все в порядке.
