– Да, мы заслужили быть вместе в вечности, – улыбнулась мама, поглядывая на папу. – Нам тоже было нелегко, но мы преодолели.
– Вы с папой любили друг друга всю жизнь. Почему нелегко? – удивилась Полина.
– Всю твою жизнь, лапулечка. Но до твоего рождения… Ты многого не знаешь, детка, – возразила мама.
Она немного помолчала, потом добавила:
– Ваша любовь… Она не такая, как наша; она абсолютно иная. Ты просто люби его и помни, что он любит тебя. Очень любит!
– Но если он любит, почему мне так тяжело? – горестно вздохнула Полина, опять превращаясь в маленькую девочку.
– Давай я тебя по головке поглажу, и тебе станет легче, – сказала мама, потянувшись к ней, и Полина почувствовала, как ее теплые ласковые пальцы касаются лба и скользят по заплетенным в косички волосам. Лицо мамы было совсем рядом, и Полина протянула ручку, чтобы дотронуться. Но оно, почему-то неожиданно расплывшись, превратилось в светлое, почти прозрачное пятно, и она, устало вздохнув, отвела взгляд в сторону.
За окном было светло, и сквозь плотные шторы пробивались яркие лучи солнца. Полина вдруг поняла, что кто-то действительно гладит ее по голове. Она быстро повернулась и с надеждой взглянула на сидевшую рядом с ней женщину. Невысокая, чуть полноватая, со светлыми вьющимися волосами и ласковыми, с близоруким прищуром глазами. У нее было добродушное улыбчивое лицо, почему-то казавшееся очень знакомым.
– Вы кто? – спросила Полина тихо. – Моя новая сиделка?
Женщина, продолжая водить ладонью по волосам, кивнула. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом женщина встала, отошла к столику у окна и вернулась к Полине, держа в руках красивый ярко-зеленый в нарядных, разноцветных цветочках, поильник.
– Паула, давай ты выпьешь немного бульона, – сказала она ласково.
– Вы говорите по-русски?– почему-то обрадовалась Полина. – И почти без акцента. Вы русская?
– Нет, но я училась в России. Недолго.
– А как вас зовут? – не понимая, зачем ей это надо знать, спросила Полина.
– Маргарет. Но близкие зовут меня Грета. Ты тоже можешь так меня называть. Если хочешь.
Разговаривая с Полиной, Грета умелыми сильными движениями посадила ее в постели, подложив под спину подушки, опять взяла в руки поильник и мягко, но настойчиво поднесла к ее губам.
– Ты должна отпить пару глоточков, детка.
Полине не хотелось есть, но ослушаться новую сиделку она почему-то не могла. Сон про маму стал для нее каким-то странным аллегорическим мостиком к этой женщине. Она заставила себя сделать несколько глотков и вдруг почувствовала вкус ароматной жидкости, приятным теплом согревшей ее горло.
– Грета, спасибо, очень вкусно. Я, пожалуй, еще выпью, – сказала она негромко и, неожиданно для самой себя, улыбнулась.
Сон ли про маму, знакомство ли с Гретой или лечение наконец дало результаты, но Полина с этого дня постепенно пошла на поправку. Она очень боялась встречи с Вадимом, но когда он осторожно вошел в комнату, на нее нахлынул такой восторг, что она спрыгнула с кровати, чтобы побежать к нему. Но силы почти сразу оставили ее и, сделав несколько шагов, она поняла что вот-вот упадет. Вадим подхватил ее и отнес обратно в постель. Полина задержала его руку в своих ладонях.
– Вадюша, я так скучала… – шептала она, целуя его пальцы. – Ты так долго не шел…
Он перехватил губами ее губы. Потом тихо ответил:
– Я боялся, что ты никогда не простишь и никогда не захочешь видеть меня. Родная, я виноват, я повел себя, как последний дурак … Сначала надо было решить проблему…
