Наталья Воротягина, Санкт-Петербург
Как много было ненужной суеты – придуманные дела, мелкие неприятности, развлечения по расписанию. Конец марта слизал все, что казалось важным.
Апрель вернул школу в новой дистанционной обертке и слегка потрепал нервы. За две недели сын, семиклассник, освоился. Выдержали.
Детский сад напомнил о себе коробками с едой. Тяжелыми, с вкусным соком и шоколадками. Неужели ребенок в три года столько съедает за месяц?! Неужели я их доперла домой сама?!
Что еще принес апрель?
Бутылочки со спиртом для дезинфекции на кухне и в коридоре. Пельмени, которые мы впервые лепили вместе с детьми. Лук с зеленым хохолком на подоконнике.
Апрель напомнил про два огромных контейнера с перемешанным лего под кроватью и про фильмы BBC о природе. Забрал настоящий театр, но напомнил про театр теней перед сном и даже заботливо положил маленький фонарик в ящик комода.
В начале самоизоляции ненадолго появилось другое, более бережное, отношение к еде. Почти как в 90е, с продуктами по талонам.
Полюбились совместные трапезы. Захотела больше баловать детей вкусняшками и почему-то совсем не думала о правильном питании. Много пекла и готовила что-то простое, из детства. Жареный хлеб с пористой корочкой с двух сторон, о который, обжигаясь, почти целиком стираешь зубчик чеснока. А потом хрустишь, дурея от запаха. Греча совсем не пошла. Больше всего лопали макароны.
Мы с детьми сели на полную самоизоляцию в конце марта. Муж ездил на работу и временно жил отдельно, так решили.
В конце марта, когда выходила в магазин, решила оставить соседке-пенсионерке свой номер телефона и спросить, может быть, что-то нужно купить. Звоню, открывает:
– Наташенька, скажите, вы от кого защищаетесь маской? Вы смотрели по телевизору выступление врача такого-то? Это просто грипп! Посмотрите обязательно.
Что мне ей ответить? Сказать, что мне так спокойнее? Рассказать, что всю зиму сильно болела сама? Что в августе ни с того, ни с сего у младшего сына было две пневмонии подряд, в сентябре обследовались в больнице, было два наркоза? Что больше не хочу повторения того кошмара, не хочу считать вдохи-выдохи и минуты до того времени, когда можно дать лекарство. Не хочу вглядываться в цвет губ. Не хочу больше подписывать согласия на наркоз и читать про возможные последствия. Не хочу отдирать от себя ребенка и отдавать врачам, а потом стоять под дверью и чувствовать, как время становится резиновым, а ноги ватными. До ужаса страшно оказаться в той ситуации, еще страшнее – остаться без врачебной помощи. Поэтому я буду носить маску, перчатки и сидеть дома столько, сколько нужно. Но вместо всего этого говорю:
– Телефон будете записывать?
– Да-да-да…
Пошла в магазин.
Я часто носила маски и до всей этой ситуации. Иногда даже могла надеть в транспорте в час пик. Мне так было спокойней, не притащу очередную болячку домой, не будет очередной «самоизоляции» на лечение. И ни разу никто не смотрел на меня с осуждением, кому какое дело.
А тут я в маске и перчатках выкладываю на ленту четыре пачки макарон – запасалась. Рядом со мной веселится пара вроде бы взрослых людей, шутят на тему масок. Я не удержалась и… покашляла. Веселье закончилось. А мне после этой детской выходки стало немного легче.
