Апрельский кот - страница 10

– Не подскажете, где тут кабинет 2109? – спросила я, выйдя на предположительно нужный этаж «Биг Бена». В коридорах тут чистенько, стены стеклянные, завешенные широкими жалюзи, в стойке лежат газетки. Цивилизация! Людей же, напротив, мало – одна девушка пробежала мимо, еле удалось остановить.

– Вы к апрелю? – переспросила она меня. Бледная кожа, серый деловой костюм – жилет, юбка и пиджак. Ей погоны приделай, получилась бы милиционерша советских времен. Откуда такой дресс-код? Зачем нужно носить такой ужас? Да потому, что, если только ты хоть чуть симпатичнее табуретки, в таком холдинге, как наш, лучше слиться с серыми стенами, завязать волосы в уродливый хвост и сделать вид, что у тебя вообще нет пола.

Я бы тоже носила серое, если бы не имела права ходить черт-те в чем. Девушка, в свою очередь, с интересом смотрела на мои угги, джинсы с дырой на колене и бесформенный свитер. Апофеоз образа – о боже! – солнцезащитные очки.

– Так вы что, к апрелю? – повторила она свой в высшей степени странный вопрос. Я на секунду задумалась.

– Я хотела бы попасть туда еще в марте, – аккуратно ответила я, а девушка вдруг расхохоталась и махнула рукой куда-то в сторону.

– Вам прямо и направо. До конца коридора.

– Спасибо и на этом, – пробормотала я, силясь понять, что такого смешного было в моих словах и что не так с моим чувством юмора, что я «не догоняю» каких-то простых вещей.

«Догнала» я через минуту и двадцать секунд, когда нашла кабинет. На двери в конце коридора висела табличка:

– Апрель, значит, – вздохнула я. Надо же, какая фамилия странная. Добрый день, я Апрель. Апрель – никому не верь. Я бросила взгляд на экран телефона, который все еще сжимала в руке. 12.40. Сейчас мне будут сносить мозг за опоздание. Бедный, бедный мой мозг, мало ему компиляции. С другой стороны, меньше времени до прихода другого клиента. На десять минут меньше нотаций. Я постучала в дверь, но никто не ответил. Вот это номер! Эта И.В. что, уже ушла? Решила, что десяти минут ее драгоценного времени достаточно и больше меня ждать не стоит? Что ж, это даже к лучшему. Пойду спокойно пообедаю, а Кренделю скажу, что терапевтический эффект – умопомрачительный. И что теперь буквально заново родилась. Я уже потирала ручки, когда заметила, что кабинет-то психотеропевта не заперт. Тонкая щель убедительно доказывала это. Глухая она, что ли? Я постучала сильнее, но с тем же самым результатом.

– Ау! – тихонько крикнула я, что само по себе не так уж легко, ибо нужно было не нарушить рамок приличий, но при этом сделать это достаточно громко. Но в ответ – тишина. – Ау, есть кто живой? Мертвый? Мумифицировавшийся? Господи, что я несу!

Я покачала головой, которая уже была наполовину всунута в комнату. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, но мой – ничего, не пострадал. Однако быть в комнате только головой оказалось не очень удобно, и я просунула плечи и еще некоторое количество собственного торса, но так, чтобы положение моего тела в целом все же можно было рассматривать как «я только на секундочку заглянула, чтобы узнать, кто в домике живет». В домике никого не было, но сам домик был – полная чаша. Таких кабинетов я нигде не видела, кроме, пожалуй, двадцать седьмого этажа. Но «Олимп» есть «Олимп», ничто не может сравниться с его блеском и великолепием.

– Мне назначили. Фамилия моя Ромашина, – пробормотала я так, скорее, для приличия, прекрасно зная, что никто меня не слышит. Просто стало любопытно, как живут рядовые психотерапевты крупных корпораций. Сколько стресса они, должно быть, поснимали, если получили такие условия. Перед моим пытливым взором открылся вид на просторный кабинет, в котором было, наверное, в раз десять больше света, чем на всем нашем двадцать шестом этаже. Кабинет был угловым, и остекление, обычно занимавшее одну стену, тут покрывало сразу две. Я тут же представила, какой шикарный, должно быть, вид на Москву открывается по вечерам. Мебель тут была не серой, а темно-коричневой, какой-то даже терракотовой. На стеллаже у стены стояли книги с яркими обложками, на диване помимо журналов имелись еще и подушки.