– Это техника, – снова произнес он уже более сухо. – Люди в массе своей – идиоты. Они быстрее придумают кучу наитупейших вещей: костюмы для собак, например, должность пиар-менеджера или палку для селфи, нежели рискнуть вникнуть в суть. Они не жаждут истины, они требуют иллюзий, без которых жить не могут и не умеют. И сколь ни показывай им возможностей развиваться, они все равно предпочтут слабости желудка и дешевые зрелища. Стоит ли говорить, что на столь примитивной почве срабатывает почти любая техника.
– При условии, что их использует грамотный манипулятор, – все же добавила я, старательно возвращая заданный диалог в текущее русло.
Фамулов глубоко выдохнул, и, привстав, чуть отодвинул в сторону стул, на котором сидел.
– Мне бы хотелось угостить тебя чаем, а после еще немного поработать, – сказал он, изобразив на лице начальственную озабоченность. Сколько раз я видела подобные взгляды, после громогласных речей на корпоративных мероприятиях по случаю и без. В нем всегда читалась некая тяжесть, утомленность от происходящего: вся эта напыщенность, помпезность уже давно ему порядком надоели. Весь этот бизнес в принципе всегда был для него больше, забавой, игрой молодости: всё могу – решил и сделал. Сделал, – за ценой не постоял. И продолжал делать, даже когда вся суть, все здравое зерно, заложенное однажды в первооснову организации, смиренно догнивало себя изнутри. Даже когда каноны и обычаи демонстративно растаптывались некачественным количеством. Даже после отчаянной попытке собственноручно разложить дно с целью истребления прижившихся грызунов, столь нескромно разжиревших на хлебном месте. Крысы, к слову, не покинули корабль. Тот самый случай, когда прикормыши оказались выносливее своего хозяина. Или наглее. Или бессердечнее. Не суть. Они остались. А он продолжал делать, не получая ничего взамен, кроме кислого привкуса бессмысленности. С той лишь разницей, что выглядеть стал теперь еще более вышколено, еще более подтянуто, еще более шикарно. Всем своим видом демонстрируя богатство. Потому что когда у состоятельного человека сложности – он решает их в своем автомобиле с личным водителем, в костюме за пару тысяч в иностранной валюте и в золотых часах последней модели. Он их так и решал. Только взгляд при этом становился все глубже. И отрешеннее. Но на эти случаи всегда выручали очки. Непременно в оправе из платины. Отменный актер, что говорить: по незнанию кажется простым и доступным, но внутри холоден и жесток, как наждачная бумага. Не трись, не пытайся втереться в его внутреннюю суть, иначе сотрешь в кровь всю кожу, не говоря о душе.
– Вот именно об этом я и говорю, – сделав мимический акцент на местоимение, я едва сдержала снова наплывающую улыбку.
В ответ он бросил на меня слегка обиженный, чуть укоризненный взгляд, затем развернулся к музыкальному инструменту и снова открыл крышку.
– Видишь ли, – заговорил он, притрагиваясь к клавишам. – Любого рода манипуляции можно косвенно разделить на два типа: простые и сложные. – Незатейливая мелодия приятным фоном дополнила его речь. – Сложные манипуляции – это оргАн с множеством клавиш. Чтобы выстраивать подобные схемы, нужно знать немало слабых и уязвимых мест человеческой натуры. Только будучи виртуозом можно использовать весь их потенциал и извлечь прекрасные звуки.
Короткий этюд в минорной тональности послужил завершением реплики.
