– Все будет хорошо. Скоро увидимся, – Сашка улыбнулся в ответ, но вышло уныло.
Андра повела плечом, буркнула что-то невнятное, и он шагнул к ней, сграбастал в охапку, прижался лбом к ее лбу:
– Все будет хорошо, слышишь? Не смей сомневаться! Мы вместе, все получится! Просто продержитесь без меня неделю.
– Целую неделю? Даже не знаю, как мы справимся… – хохотнул Ролло.
И это разрядило обстановку. Андра тихо прыснула, Сашка тоже улыбнулся, вытянул руку, подзывая друга. И они постояли так, соприкасаясь головами и обнимаясь уже втроем.
Что скрывать, Сашке было чертовски не по себе. Казалось невозможным просто взять и уйти от друзей, из крепости, которая стала домом. Когда он сможет сюда вернуться? Да и вернется ли вообще? Ведь жизнь несколько раз доказала, что умеет делать внезапные повороты. Казалось, еще минута, и Сашка передумает, сделает вид, что послушал Андру, признает, что его план – безумие и минутная слабость. И плевать, что его посчитают истеричкой. Но что потом?
И он высвободился из объятий.
– Надо спуститься до полной темноты, – пролепетал он, будто оправдывался за спешку.
Марру нетерпеливо завертелся возле коня.
– Ты остаешься!
Строгий Сашкин тон возмутил дракотика, он прижал уши и зашипел. Сашка присел перед ним, потрепал за пушистые щеки.
– Ну правда, ты же помнишь, как было, когда мы искали Золотого дракона. Ты слишком приметный. Ты будешь в опасности.
Марру лишь недовольно сопел. Сашка чмокнул его в макушку и запрыгнул на коня. Решетка ворот нехотя поползла в верх, цепи уныло заскрипели, будто хотели сделать прощание еще более тягостным.
– Присматривай за ней, – крикнул он Ролло.
– Еще неизвестно, кто за кем присмотрит, – фыркнула Андра.
– Уверена, что он о тебе? – рассмеялся ламарец.
– Тогда тем более…
Все же Сашка покидал крепость с улыбкой. Пусть с грустной, но с улыбкой. Решетка загрохотала на прощание, отрезая путь назад. И Сашка вдруг остро осознал, что впервые за долгое время остался совершенно один. Даже Марру с ним не было. Только конь, но это совсем не то же самое.
Он не проехал и сотни метров, когда в спину ударил порыв сильного ветра. Конь недовольно заржал.
– Саша, погоди!
Он не сразу сообразил, что не померещилось, конь сделал еще несколько шагов прежде чем Сашка натянул поводья и развернул его.
Рема-девушка стояла на дороге. Поглядывала неуверенно, нервно теребила юбку.
Сашка тоже молчал и не шевелился. Пытался разглядеть ее лицо, но коса Ремы растрепалась, и ветер перебирал длинные пряди, которые сейчас отливали медью, будто отражали тускнеющие закатные краски.
– Тебе не нужно уезжать! – произнесла, наконец, Рема.
Сашка отвернулся, потом не выдержал, соскочил с коня, подошел к ней.
Рема глянула на него и опустила глаза, рассматривая собственные башмаки. А, может, и новые Сашкины сапоги.
– Прости, что обманула тебя… Я не хотела, чтобы так вышло. Если бы можно было исправить…
Сашка тоже уставился на собственные сапоги. Слова не шли. Просто не знал, что сказать. Что ему тоже жаль, что так вышло? Что теперь он в полной растерянности? Что на какое-то время потерял опору и рухнул с небес на землю? Что больше не понимает, кто перед ним? Как снова кому-то довериться?
– Скажи хоть что нибудь! Только не молчи!
Отчаяние в голосе Ремы было таким отчетливым, что Сашка не выдержал:
– Я не знаю, что сказать… Я просто… не знаю каким твоим словам можно верить, – не глядя на нее выдавил он. Каждое слово – будто острый камень.
