– О, я не грабитель, мадемуазель. Просто гуляю. А вы, кажется, иностранка?
Любитель поздних прогулок ступил в желтый прожекторный круг. Может, и не грабитель, но бродяга – точно. Старая шляпа набекрень, вокруг шеи – шарф-удавка, одежда с чужого плеча, даже в тумане видно. Трехдневная щетина, руки в карманах, мятый окурок в зубах.
– Иностранка, – согласилась она. – Вы кого-то ищете?
– Хм-м…
Бродяга задумался, ковырнул бетон носком старого ботинка.
– Пожалуй, и нет. Брожу, о своем думаю. А если кого встречу, то сразу предупреждаю…
– …Что вы не грабитель, – кивнула девушка. – Знаете, у меня не слишком много денег, но если вы голодны…
– Очень странно, мисс.
Теперь – по-английски, чисто, без малейшего акцента. Подошел ближе, прищурился, взглянул в лицо.
– Вы мне напомнили одного молодого человека, американца. Он стоял у трапа и ждал свою девушку. Знал, что не придет, но все равно ждал. Я не голоден, мисс, но не откажусь от приличной сигареты. Надоел здешний горлодер.
Закурили вместе. Бродяга, глубоко затянувшись, одобрительно хмыкнул.
– Девушка, да еще красивая, а курите правильные, вкусные… Кстати, мне порой вопросы задают, а я отвечаю. Так что спрашивайте, если охота будет.
Мухоловка прислушалась. Ни мотора, ни гудка, только туман – и странный бродяга.
Спросить?
– Меня убьют?
Его лицо оказалось совсем рядом, глаза взглянули в глаза.
– Нет, мисс. Не должны. Слишком велика сила того, кто молится за вас.
Анна не выдержала – прикрыла веки. Туман исчез, сменившись сверкающим серебром бесконечной Лунной дороги. «Рыцарь, которому прислали белые лилии…» Ее рыцарь…
Тяжелая ладонь легла на плечо.
– И не бойтесь. Вас простят.
Анна открыла глаза. В зрачки плеснул туман. Никого…
– Вы… Вы пришли, чтобы это сказать?
Крикнула, не надеясь на ответ, но ошиблась.
– Я прихожу к тем, кому страшно и плохо на темной дороге. Может, когда-нибудь простят и меня.
Желтый огонь прожектора, горечь во рту, погасшая сигарета в руке.
В темный воскресный день ты торопись ко мне.
Свечи в гробу, догореть вы успеете.
Бедное сердце не бьется в груди моей…
[12]Справилась, стала ровно, вцепившись пальцами в мокрый набалдашник. И тут же услышала низкий гул мотора. Белый огонь фар, резкий крик клаксона…
– Госпожа Фогель! Анна, вы здесь? Анна!..
Мухоловка улыбнулась – и шагнула в туман. Расклад несложен, всего две кандидатуры. Она угадала.
– Я здесь, Руди!
6
Маленький Крис совершенно не боялся грозы – и не желал прятаться, когда начинало сверкать и грохотать. Грозы же в его счастливом палеолите, в маленьком городке Сен-Пьер, были совершенно невероятными. Черная стена туч от небес до пыльной красной земли, острый привкус в каждом глотке воздуха – и белый чистый огонь. А еще и гремело до звона и боли в ушах, однако небесный грохот менее всего впечатлял. Винтовка тоже не молчит, гудит мотор (тот самый, в уехавшем неведомо куда отцовском грузовике) – и соседки орут громко, когда разбегаются при первых же каплях дождя. Приоткрыл рот, надавил на ноздри – порядок. Огонь же совсем иное, особенно если совсем рядом, в близкое дерево, чтобы неведомая тугая сила толкнула в грудь!
В очередной воскресной проповеди суровый «прест» (на привычное «курэ» священник обижался) помянул гордецов, не боящихся гнева Божьего. При этом чуть ли не пальцем ткнул в нужном направлении, дабы ошибки не вышло. Маленький кажун Крис намек уловил, но отнюдь не проникся. Гнев? Но разве не рек Господь: «Я пойду туда, и вымету там все, и украшу…» Это же прямо о грозе!
