Трица натянула повод своей кобылы и свернула с тракта, по одной ей заметной тропинке.
Очень скоро на маленькой полянке, скрытой от взглядов с большака, затеплился небольшой костерок. Над огнем медленно закипала вода и сохла промокшая одежда. Коней напоили у ручья, почистили и стреножили, оставив пастись рядом с лагерем.
Утомленный дорогой Аргилай с трудом дотащил седло Упрямца до костра, бросил на землю и сел сверху, вытянув ноги. Тело нещадно ныло от усталости, глаза слипались. Но Лаи сделал над собой усилие, чтобы не отключиться. Ведь впереди его ждало самое главное в любом путешествии – горячий ужин.
– Я нанялась сопроводить тебя, а не готовить. – огорошила юношу Трица. – Сегодня, я так и быть готовлю на двоих. Но завтра – готовишь ты.
Парень тупо похлопал длинными ресницами:
– А я… – начал, было, он, но не закончил. Женщина перебила.
– Научишься! – отрезала наемница.
Еда не отличалась ни вкусом, ни запахом. Лаи даже затруднялся подобрать название данному блюду. Вяленое мясо слегка разварилось, но осталось почти таким же жестким. Недоваренная крупа хрустела на зубах. При всех своих недостатках ужин имел и свои достоинства – горячий и сытный. Закончив трапезу, юноша помыл посуду в ручье и оттер котелок, используя в качестве тряпки – траву с песком. Когда он вернулся к догорающему костру – уже стемнело. Трица расстелила свою подстилку из войлока и готовилась ко сну. Аргилай вытащил точно такую же подстилку из седельной сумки и с сомнением посмотрел по сторонам. Ночной лес дышал какой-то своей собственной, неведомой простому человеческому глазу, жизнью. В серебряном свете луны между деревьями метались тени. Из густой чащобы слышались шорохи и звуки. Тьма пугала неизвестностью, а воображение поддерживало ее в этом и всячески помогало: дорисовывая любой непонятной фигуре: рога, клыки и длиннющие когти.
– А мы не будем стоять на страже? – боязливо спросил юноша. – Час ты, час я. Или как это делается?
– Хочешь – стой. – не стала спорить женщина. – Я спать.
– Думаешь тут безопасно? – не унимался Лаи.
– Глухомань. – сухо ответила Трица, заворачиваясь в одеяло и подкладывая под голову кулак.
– Вот как раз в глухомани и водятся всякие, – предположил Аргилай, таращась в темноту. – Рогатые, клыкастые, волосатые, когтистые твари.
Женщина зевнула и перевернулась на другой бок, чтобы не видеть собеседника. Лаи подбросил в костре еще пару веточек. Раздул пламя поярче. Огляделся. Заметил какое-то движение между деревьями. Вздрогнул и выхватил из огня горящую головню.
– Прекрати, – проворчала Трица. – Спалишь все.
– Там есть кто-то! – пожаловался юноша, указывая горящей головней.
– Мы в глуши, – объяснила еще раз рыжая. – Тут некого бояться. Дикие звери к костру не пойдут. А если пойдут, то лошади услышат и предупредят. Вот когда ближе к столице будем, там да, там – люди. Придется и стражу нести. Спи.
Аргилай вернул головню на место и завернулся в одеяло. Объяснения Трицитиана не слишком помогли. Вернее, сделали еще хуже. Теперь юноша лежал и прислушивался – а не заржут ли кони.
– Три. – шепотом позвал он.
Женщина не ответила. Лаи повторил громче.
– Я просила не называть меня так! – раздалось злое шипение с соседней подстилки. – Дай поспать.
Наступила тишина. Было слышно лишь, как потрескивают угли в костре.
– Извини, – нарушил затянувшуюся паузу юноша и добавил: – Мне просто страшно.
