Архангел. Стихотворения (2018–2023) - страница 6



чтоб я, вертя сюжетами,
собою мог пожертвовать –
собою мог пожертвовать в конце!
Не можете? – ну как же вы?
неужто не расскажете?
сокроетесь, как ёжики
в иголочную жуть? –
тогда я сам достану вас
банальностями старыми,
но истинную цель не расскажу!

«От непонятных песен в полночь…»

От непонятных песен в полночь
вставать с утра ещё трудней, –
ты, вероятно, и не вспомнишь,
как было жутко скверно мне,
когда садился я за завтрак,
не ощущая цвет и запах
ни «Геркулеса», ни воды, –
но если всё же вспомнишь ты,
тогда ответь на два вопроса:
зачем кидала в кашу соль,
ведь не люблю? – как это просто
запомнить слёту, и не спорь, –
и для чего водою сладкой
разбавила кипящий чай? –
не отвечай, молчи до завтра,
или совсем не отвечай.

«Вспомни, кого мы сегодня толкнули…»

Вспомни, кого мы сегодня толкнули
на эскалаторе днём:
после, прижавшись почти что вплотную,
нагло хихикали… В нём –
в том пострадавшем мальчишке –
скрылся, пожалуй, ответ
на возмущенье тирады речистой:
что с тобой сделалось?
что горячишься?
что тебе надо?
какой же ты, к чёрту, поэт?

«Убегала вперёд насекомая рвань…»

Убегала вперёд насекомая рвань
(я люблю всех людей, это – так),
мы бежали с тобою за ними сперва:
за этапом – такой же этап, –
только вдруг повернули обратно они,
и навстречу рванула толпа,
и пустились назад мы, крича: «догони!»
и, споткнувшись, я громко упал.
Надо мною свернулась в кольцо мошкара
и жужжать начала без конца,
да и ты не желала мне больше добра,
став частицей такого кольца, –
до сих пор кувыркаюсь я, лёжа в траве,
и в глаза никому не гляжу,
слыша только одно, слыша только навек:
поднимайся, вшенок! жу-жу-жу!

«Вы не спрашивайте, кто мы…»

Вы не спрашивайте, кто мы,
как мы, чем живём,
и за что пойти готовы
мы на смерть живьём,
и к чему все наши слёзы,
и зачем наш смех,
для чего так несерьёзно
мы глядим на всех.
Всех вопросов стоить может
тонкий возглас «эх», –
он залезет к нам под кожу
на виду у всех,
и ему-то всё как раз мы
за минуток пять
речью сбивчивой, прекрасной
сможем рассказать.

«Уже и кровь не та…»

Уже и кровь не та,
какой могла быть раньше,
и горлышко совсем
распухло, будто ком,
но песенки мои
как будто стали краше,
и говорят теперь
о таинстве таком,
которому и сам
я не гожусь в подмётки,
которое для всех
ещё сложней теперь…
Спасибо и за то,
что не совсем я мёртвый,
что всё-таки могу
ещё себя терпеть.

В плену

1

Ещё придут за мною в белом,
поздравят с громкою победой,
и на расслабленных руках
подбросят в райские века.
Там, в отдаленьи светлом, райском
придётся с мыслями собраться,
чтобы со всяким наравне
пропеть и не сфальшивить мне.
Я, как положено повесам,
в карман за словом не полезу:
свой страх и горечь проглотив,
начну излюбленный мотив:
«Ты лейся, песенка! ты лейся!
будь всем и каждому полезна!
представь себя во всей красе!
а про меня забудь совсем!»

2

Они пришли, к ногам припали,
как будто был я властелин,
а не простой печальный парень,
что всех и вся тут веселил.
Взмолились: «Слушай, наш волшебник,
инопланетный, ясный шелест!
знай – мы тебя не предадим,
что б не пугало впереди!»
И понесли… Я не запомнил,
где оказался, как пропал,
но из бессмертного запоя
не выходил ещё пока.
Душа развязана, как руки,
пишу которыми теперь
одной единственной подруге,
одной единственной – тебе.

3

И песне суждено кончаться,
устав от милого начальства,
от угрожающих кивков,
от умников и дураков.
За упокой души сей песни
я буду пить, авось, разбесит