Молчанов нахмурился и промямлил какую-то нечленораздельщину. Фамилию Шостак он определённо слыхал, и не раз, но, помнится, к биохимии и Гейтсовской премии слышаное отношения не имело…
А Крэнг продолжал:
– Он впервые сумел разработать синтезкод этого ферме… ферм… ну, этих духов. Но ты же понимаешь, синтетик стоит грошИ и серьёзным спросом пользоваться не будет (там же всей цены, что из редчайшей живности получают, а запах, по совести говоря, гадковатый)… Поэтому Шостак придумал основать на родине флайфлауэров колонию. Понимаешь…
– Не понимаю. У макросов с постоянным селением проблема, а у Шостака что?
– А у Шостака этой проблемы не будет, – сообщил Дик. – У него голова – куда там «крепкотвердым»! А ты лучше слушай. Колония будет вроде здешней, со всякой такой экзотикой. Только будут не лесорубы, конечно, а егеря-сборщики, которые как бы это… добывают этих… тварей… с риском для жизни, вот. И варят духи чуть ли не прямо в джунглях. На – гы-гы! – кострах. Но… – Дикки-бой попытался выдержать эффектную паузу (и выдержал бы, только терпения не хватило), – но это всё так, заставка. А на деле – потайной бункерок и синтез-лаборатория. Маленькая, литров на сто пятьдесят-двести в год, иначе цена упадёт. Понял? А в перспективе ещё и туризм. Парфюм-сафари, а? Прилетел, сходил с профессионалом в джангл, сам себе сделал духи… Да за такое счетастые будут платить суперозверелые деньги! Понял?
– Я даже большее понял, – рассеянно вымямлил Матвей. – Максимум через год антимонопольный комитет заинтересуется всей этой лавочкой, мигом дороется, что объем производства намеренно ограничивается в целях жульнического раздувания прибыли… И останется твой Шостак без монополии. И без штанов.
– Не останется, – отмахнулся Крэнг. – Потому, что никто не дороется. Говорю же, есть там…
Теперь настал Матвеев черед отмахиваться:
– Ладно, хрен с ними. Всё я уже понял, в одно только втюхаться не могу: при чём здесь ты. И я.
Крэнг победоносно ощерился:
– При всём! По закону о преимущественных правах колонисты имеют безоговорочный эксклюзив на разработку основных ресурсов. ВСЕХ, понял? И алмазов – тоже. Поэтому Шостак возглавит колонию лично. А Макрохарду – вот! – он оттопырил средний палец, размыслил секунду и в добавок скрутил исконнославянскую дулю. – Как по-вашему говорят: на кость, выкоси?
– Как говорят по-нашему – это наше дело. Ещё раз спрашиваю: какое отношение ко всему тобою вышеизложенному имеем ты и я?
– Я в деле, – гордо объявил Дик. – И, между прочим, навербовать егерей-собирателей на Новом Эдеме – ну, чтоб с опытом безаппаратурной работы и вообще с подходящим опытом – это я посоветовал.
– Если руководство этой афёры прислушивается к твоим советам, можешь место мне не держать, – хмыкнул Молчанов, и вдруг смаху хлопнул себя по лбу: – Ты как сказал, Шостак? А он часом не имеет отношения к «Шостак энд Сан Глобкэмикал»?
Крэнг тоже хмыкнул:
– Имеет. Он как раз именно сын. И «Глобкэм» финансирует всю эту, как ты говоришь, афёру.
– Подожди-подожди… Что-то же говорили такое, будто они на грани банкротства…
– Тушь, – пренебрежительно заявил Дикки-бой. – Видал? – он чиркнул пальцами по комбинезонному рукаву, щёлкнул по стеклу часов, – и это даже не весь аванс.
– Остальное, небось, выкинул на билет до Нового Эдема? – осведомился Молчанов.
– Никаких билетов. Экспедиция уже готова на все сто, транспортник сейчас на орбите. Навербуем здесь двадцать рабочих, заберём тебя – и вперёд! С местными бонзами договорено. Они, правда, не очень обрадовались, но согласие на вербовку дали (кто-то из «Глобкэма» нашел способ на них нажать).
