«…поскольку наша организация лишилась уверенности в вашей способности выполнять вашу часть соглашения, нам пришлось перейти под управления господина Эрмита…»
«…будучи поставленными перед фактом, мы при всём желании не могли бы сохранить прежние соглашения с кланом Зиминых…»
Кто-то юлит, пытаясь выбрать слова повежливее, кто-то говорит напрямую, но суть одна. Да и пошли бы они к чёрту – и те, и другие! Зимина рухнула на спинку кресла, снова откинув телефон и ненавидяще уставившись на портрет деда, всё ещё висящий здесь.
Почему она его до сих пор не убрала? И почему Октябрь вообще повесил напротив стола свой собственный трёхметровый портрет?
Чёртов грёбаный Октябрь. Висит тут, смотрит, как у неё всё валится из рук и, наверное, так смеётся в душе!
– Что глядишь? – прошептала Снежана сквозь зубы, буравя портрет взглядом. – Злорадствуешь, сволочь? Всё как ты и твердил: я бесполезное ничтожество, я разочарование, я ничего не могу и не умею…
Она почесала в затылке, и ещё одна прядка осталась в руке.
– Можешь сказать «я же говорил!» – лицо Снежаны исказилось до уродства. – Доволен, бл*ть?! Доволен?!!
Рука сама дёрнулась вперёд; волна ледяного пламени ударилась в портрет, покрывая его слоем инея, срывая со стены, ломая на части. Сила шла и шла, слишком большая, чтобы Снежана могла её удержать или вовремя остановить; впрочем, она и не желала. Ледяное пламя перевернуло стол, наверху угрожающе закачалась дорогая люстра.
– Грачёв!!!! – заорала Снежана, уже не сдерживаясь; энергия лилась сразу из двух рук, сокрушая кабинет. – За что, сука?!! Я же даже ничего, бл*ть, тебе не сделала!! Ненавижу… ненавижу тебя, у*бок!!
Повернувшись вбок, она уставилась на своё отражение в зеркало – а затем кинулась к перевёрнутому столу, выхватила из ящика большие ножницы и начала с остервенением кромсать собственные волосы. Нет, это мало… отбросив лезвия, Снежана принялась срезать волосы магией, оставляя ровный и короткий «ёжик».
Крики постепенно сменились рыданиями; у Снежаны больше не было сил даже на выражение ненависти. Сколько времени она рыдала, упав посреди комнаты и даже не вытирая потёкшую тушь? Вряд ли она могла бы сказать.
– Кхм-кхм… – раздалось за её плечом. Зимина обернулась. Что?! Когда вошёл секретарь? Он стучал? Или… – Прошу прощения, госпожа Зимина… кажется, вы тут поскользнулись…
– В чём дело? – быстро и хрипло осведомилась девушка, проведя рукой по лицу. Поскользнулась, да уж… по всему кабинету – иней, осколки льда и мебели, куски штукатурки, её собственные волосы…
– К вам тут… – секретарь пошевелил пальцами, замявшись на секунду. – Некий господин Эрмит.
…что? Зимина, забыв про всё, просто уставилась на секретаря, не в состоянии поверить.
Эрмит? Эрмит-Грачёв, этот чёртов ублюдок, глава Тёмных? Ему было мало превратить её жизнь в Ад, он ещё и решил прийти и понасмехаться над ней?
– …и вы его пропустили? – эту фразу девушка почти прошипела по-змеиному, поднимаясь с пола; она уставилась на секретаря тем же немигающим взором, которым недавно смотрела на портрет деда. – Как? Какого дьявола?
– П-простите… – потеющий секретарь отступил на пару шагов. – Простите, госпожа Зимина… с охраной в последнее время есть некоторые проблемы. Да и к тому же, кажется, вы немного не поняли…
Ладно. Ей уже было попросту плевать на всё; взгляд девушки метнулся с белой сфере, лежащей сбоку на полке (иней слегка покрыл её, но не сбил с места). Пришёл сюда, чтобы посмеяться? Посмеётся. Может быть, она не в состоянии всё исправить и спасти, но уж его она точно прикончит.
