— Было дело. Предлагала кавалеров.
— То есть, были там у вас и мальчики?
— Ну, допустим, были, — отвечала я уклончиво.
— И как?
— Да никак. Ничего особенного. Видишь, я приехала домой одна.
Иронизировала над собой, смеялась над проблемой. Но сколько ты проблему ни называй обычной шуткой, проблемой она быть не перестает. Я и правда одна. И это тяжко.
— А мне показалось, что ты говорила с кем-то, когда из машины вышла. Нет?
— Да то таксист. Я ему крупную купюру дала, а у него мелких не было, как всегда. Чтобы сдачу дать. Говорит, ты или разменяй где-то, или на карту перекинь.
— И что? Нашлась у него сдача?
— Да нет. На карту перекинула с телефона. Да и все дела.
— Угу, — кивала мама, пока мы шли по аллее, подсвечивая ноги фонариком. — Понятно. Ну а что ж за парни там были хоть? Нормальных совсем не нашлось?
— Ну, такое…
— Что "такое"? Был все же кто-то из нормальных? Кто-то понравился все же?
Мама словно чувствовала, что есть кое-что. Что-то такое, о чем я могла бы сказать уже сейчас. Хотя сама до конца не понимала — это просто грезы, показалось, мимолетный флирт. Или же нечто большее. И мы могли бы правда сходить на свидание с Эдиком.
— Был один.
— О. Это уже что-то. Продолжай.
— Зовут Эдуардом.
— Ага…
— И он архитектор.
— Архитектор? — удивилась мама. — Звучит интересно. Если не наврал тебе, конечно.
— Точно знать не могу, но все же сомневаюсь. Знаешь, бывает, что сразу почему-то веришь человеку. То ли он умело тобой манипулирует. То ли правда не врет ни грамма. И ты это чувствуешь. Словом, он…
— Он тебе понравился, — продолжила мама. Я засмеялась. Неловко. Так по-девчачьи. Но правда — понравился. Эдик мне зашел безо всяких "но". — Значит, я угадала. Архитектор тебе приглянулся… Почему же на чай не пригласила? — Шла моя мама ва-банк. Но сразу же себя одергивала. — Впрочем, слишком быстро. Ты права. Нельзя так торопить события. Он может оказаться вовсе не тем, за кого себя выдает.
— И я о том же. Но все равно он ничего такой.
— Ты ему не говорила про Захарчика с Настеной?
— Нет. Не говорила.
— Ничего. С такими вещами тоже не надо спешить. Он ведь не женатый, я надеюсь?
— Я не спрашивала в лоб. Но обручалки нет. А сам он не говорил ничего ни о детях, ни о семье. Знаю только, что он не из местных.
— Из областного центра?
— Из столицы.
— Из столицы? — удивилась мама. — Ого. Столичный архитектор, значит. Это перспективно… Ты не подумай, я не давлю на тебя. Но на твоем месте я дала бы ему шанс. Он не приглашал тебя в кафе или в ресторан?
— Нет. У нас до такого не дошло.
— Ну, — остановилась мама, чтобы взять меня за плечи и спросить: — Я ж надеюсь, вы хоть телефонами обменялись?
Я отвела глаза. И просто помотала головой.
— Нет. Не обменялись.
— Ох… — выдохнула мама. — Ну а ты хоть знаешь его фамилию?
— Нет. Не спросила.
— Тьфу ты, — сплюнула мама в шутку, но не стала дальше задавать этих вопросов. — Ладно, Диночка. Лезу не в свои дела. Я рада, что ты хорошо провела время. Только думала, что ты с Тамарой приедешь. Она мне обещала рецепт оладушек с кабачками.
— Тамара задержалась.
— В баре? Без тебя?
— Без меня. Но не одна.
— Она себе кого-то там нашла?
— Не спрашивай, — пожала я плечами. — Тома вольная птица. Я не такая.
— Ну и не надо быть такой. Не вольная она птица — это по-другому называется, доча. Не бери с нее пример. Бог ей судья. А у тебя есть дети. Думай о них, как я сама думала о тебе. Когда папы не стало. Если тебе никто не нравится — я понимаю. Не веди домой кого попало. Дети этого не простят. Особенно Захар. Он у тебя слишком чувствителен к такому. Ты же сама видела, как он себя вел после того… последнего случая.
