Архив барона Унгерна - страница 21

Лейпцигский процесс стал поворотным моментом в жизни Вильгельма Маргенштерна. В 1933 году он вступил в Коминтерн и вскоре бежал в Советский Союз. После нескольких лет необъяснимого молчания он приобрел всеобщую известность как исполнитель главной роли в спектакле Герберта Раппопорта «Доктор Мамлок». Печальное предзнаменование Керенского, не взирая на горькую иронию Шульгина, вновь оправдало себя: политик превратился в актера. За кадром осталось лишь облако из букетов поклонниц и листков с автографами, давшее возможность Вильгельму, словно обладателю сказочного цеппелина, воспарить над реальностью парламентских выборов и безотчетным пафосом политических заявлений, так тяготивших его агонистическую юность.

Гедеон Маргенштерн последним из братьев вступил на тернистый путь унгерналистики. Бурные сражения старших представителей династии обошли его стороной, равно как и политические баталии, коими сопровождались агония Веймарской Германии и рождение Третьего рейха. Гедеон, художник по профессии и по природе, посвятил свою молодость созданию пустынных пейзажей, подобно Казимиру Малевичу, заслоняя цветущие оазисы и витиеватые конструкции оросительных сооружений толщами песка и парадоксально-отталкивающими фатаморганами. Эстетическое мироощущение позволяло ему игнорировать общественное мнение, взывавшее к нему как к третейскому судье в спорах Бенедикта и Вильгельма, но в конце концов и Гедеону вслед за братьями по крови и науке пришлось снизойти до пыльных фолиантов архива. По истечении нескольких месяцев (дней? часов?) Гедеоном Маргенштерном была сформулирована квазиперсоналистская парадигма унгерналистики, справедливо названная современниками «ударом в мягкое подбрюшье науки». Гедеон отрицал не только божественную природу барона Унгерна и материальность Народного Хурала, но и самого Унгерна, его личность, биографию и творчество[76].

Агностицизм квазиперсоналистов, пропагандируемый маргинальными элементами и завоевавший сердца «золотой молодежи», по меткому выражению Геббельса, «паразитировал на неокрепшей арийской психике, направляя грозную поступь потомков Арминия в клиники Альфреда Адлера». Начавшиеся после заявления рейхсминистра репрессии привели к разгрому школы квазиперсоналистов. Сам же Гедеон Маргенштерн своевременно покинул Германию, направившись на этюды в Ливию, где вскоре стал парадным портретистом Эрвина Роммеля. Дружба с полководцем спасла художника. По свидетельству публициста Шарлотты Маргенштерн, фельдмаршал лично разорвал ордер на арест и препровождение Гедеона в Маутхаузен, лишив его возможности знакомства с печальной судьбой генерала Карбышева[77]. Эрвин Роммель принял деятельное участие и в судьбе архива сына барона Унгерна. Известно, что летом 1943 года он направил эмиссаров к главе американской разведки в Швейцарии Алену Даллесу, но когда тот, держа в уме неудачу «миссии Гесса», в ультимативной форме потребовал предоставления фотокопий архива, германская сторона свернула переговоры. Достоверным фактом является и то, что заговорщики (в числе коих был Роммель), готовившие в 1944 году антигитлеровский переворот, выступали под демагогическим лозунгом опубликования документов архива.

После неудачного мятежа и самоубийства Роммеля архив пытались разыграть в дипломатической партии в феврале 1945 года. Некто генерал Вольф в беседе с Даллесом упомянул, что представляет – ни больше, ни меньше – новых владельцев архива. Версию срыва переговоров советской контрразведкой, не принимаемую во внимание специалистами, оставим для дальнейшей кинематографической эксплуатации. Подлинной причиной послужила долгожданная находка архива, укрытого в кивории христианского храма в Бизерте. Тогда же, в обстановке строжайшей секретности, он был переправлен в США, где пребывает и поныне. Единственная из трех уцелевших частей архива, к радости мирового научного сообщества, хранится в полной безопасности в сейфах северной башни нью-йоркского торгового центра