А я смотрела на девушку, лежащую в нелепой позе, и думала, как ей, наверное, неудобно и холодно. Мне и самой вдруг стало зябко, хотя летний теплый вечер едва начинался, и солнышко еще согревало всех ласковыми лучами.
Тем временем на сцене появился королевский врач в серо-зеленой мантии. За ним вприпрыжку поднялся невысокий человек в клетчатом сюртуке. Врач констатировал смерть от неизвестной причины (внешних повреждений нет, за внутренние не ручаюсь, м-да, тут нужна дополнительная экспертиза, но кто ж ее позволит провести, ну, вы понимаете, м-да) и удалился.
– Где у нас дежурный некромант? – озабоченно спросил клетчатый, вертя при этом головой, словно флюгером. – Эй, стража! Стража, кому говорят! Быстренько сбегайте за дежурным! Бего-о-м! Каждая минута дорога!
Бегом, конечно, никто не побежал. Даже с места не двинулся. Стражи, оцепившие королевский сад, кажется, намертво вросли в землю, а их взгляды, обращенные к клетчатому, недвусмысленно говорили: тебе надо – ты и иди.
Наверное, он и пошел бы, но тут на сцене появился еще один человек.
Высокий молодой мужчина в темных штанах, белой рубахе и кожаном жилете на шнуровке поставил рядом с телом эльфийки холщовую сумку, присел на корточки и принялся вынимать из сумки склянки, бутылки, свертки. Проделывал он это быстро и четко, и все замерли, завороженные выверенностью его движений. Ничего удивительного, некромант во время ритуала не должен ни лишнего слова сказать, ни лишнего жеста сделать. Потому что вместо души умершего может вылезти нечто непотребное и такого наговорить, а хуже того – натворить, что лучше бы того некроманта сразу пристукнуть, чтобы не мучился.
Парень тем временем что-то начертил, чем-то побрызгал и принялся нараспев читать непонятные стихи. Традиционно обрядовые заклинания составлялись на древнеэльфийском, поэтому зловеще красивы, загадочны и туманны. Я ничего не понимала в происходящем – некромантия хоть и была обязательным предметом в институте магических наук, но преподавалась на третьем курсе – однако, представляла, что сейчас произойдет.
Тем временем заклинания стали еще более зловещими. Некромант закрыл глаза, побледнел, входя в контакт с потусторонним миром и выдергивая из него душу эльфийки. Вздох ужаса прокатился по толпе, когда одновременно с наступившей тишиной над сценой поднялась полупрозрачная девичья фигура. Очень впечатляющее зрелище. Было бы лучше проводить его без свидетелей, но, во-первых, чем больше времени пройдет с момента смерти, тем тоньше становится связь души с миром живых. А во-вторых, пока никто не разошелся по домам, есть отличный шанс отыскать преступника. Как известно, призраки не умеют лгать. И если эльфийка успела что-то заметить, то убийце вряд ли удастся скрыться. Именно поэтому стража оцепила сад, не давая возможности зрителям разойтись по домам.
– Спрашивайте, – тихо сказал некромант, вытирая со лба испарину, и сделал шаг в сторону.
Клетчатый приосанился:
– Госпожа Бинриэль, знаете ли вы, кто виновен в вашей смерти?
– Да, – прошелестел призрак.
Общий «ах».
– Этот… гм… человек или представитель иной расы находится здесь?
– Да.
Общий «ой».
Все испуганно заозирались, подозревая в убийце соседа или соседа соседа. Стало неуютно и холодно.
Я, если честно, была уверена, что преступника давно и след простыл. Что он удерет сразу же после убийства. Какой смысл стоять и ждать, пока тебя схватят?
