Аризона на троих. Самый быстрый - страница 25



Комната напоминала сумрачный и до предела захламлённый сарай, в котором только при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить признаки жилища. На столике из некрашеного и почерневшего от времени дерева стояли кухонные принадлежности: тёмный от копоти кофейник, мятая металлическая тарелка, в которой в камень ссохлись остатки бобов, и сумрачно темнела согнутая алюминиевая вилка.

Рядом с поставленными друг на друга бочонками стояла железная кровать, заваленная парой скомканных цветных одеял, рваным полосатым пончо, ещё каким-то линялым тряпьём. Сложенные стопкой корзины смутно проступали из сумрачного угла. Но больше всего Генри поразили шкурки крупных летучих мышей, растянутые на рамках из тонких щепок. Создавалось впечатление, что целая стая расправивших крылья летучих тварей нашла приют под потолком жилища.

Впрочем, потолка как такового не было, но это не сразу бросалось в глаза, ибо на потолочных балках были местами устроены перекрытия, на которых хранился всевозможный хлам. А ещё с этих балок свисало столько нужных и ненужных в хозяйстве вещей, что за ними не сразу можно было разглядеть обросшие паутиной стропила и дырявую тесовую крышу.

Генри натолкнулся на этот живописный «потолок» в буквальном смысле, когда звонко стукнулся головой о висящий среди мышиных шкурок чугунный котелок. Затем он удачно миновал свисающие с балок мотки верёвки с распушёнными концами, керосиновую лампу c закопчённым стеклом, красные гирлянды перца чили, и очутился у стены с грубыми деревянными полками, заставленными стеклянными пузырьками и ржавыми жестяными банками.

Свободная от полок часть стены была утыкана гвоздями, на которых висел обросший паутиной хлам, среди которого выделялся старинный раздолбанный кольт "Патерсон". Дощатые ставни окна были слегка прикрыты, подоконник завален хламом. Давно не мытые стёкла засижены мухами и затканы в углах паутиной. Всё это ограничивало доступ вечернего света, и последний луч солнца казался неожиданно ярким в сумраке среди свисающих с потолка пучков сушёных трав и шкурок летучих мышей, придавая жилищу совсем уже сказочный вид.

– Это заброшенное ранчо, – сказал в своё оправдание старик. – Когда-то давно апачи сожгли его и убили хозяина, с тех пор никто здесь не селится. Только для такого старика как я и годятся эти развалины. Не люблю суету больших поселений, а здесь чувствую себя уютно, как клоп в перине.

– Тебе любое поселение, где больше трёх домов кажется большим, – усмехнулся Джед.

– Что правда, то правда, – охотно согласился Канадец.

Генри был в восторге от жилища старика. Словно сомневаясь в реальности окружающих его предметов, он осторожно погладил кончиками пальцев запылённое дуло "прадедушки всех револьверов", коснулся холщовой сумки с индейским орнаментом, потёр между пальцами кожистую перепонку крыла летучей мыши.

Старик заметил последний жест молодого человека.

– Мне за них хорошо платят, – пояснил он.

– Так это и есть тот бизнес, который держит тебя за пределами обжитых территорий? – спросил Джед, небрежно качнув указательным пальцем одну из шкурок. – Крупные твари, но я первый раз слышу, что ими кто-то интересуется.

– Есть парень, который обещал купить их у меня. Это трудный бизнес, – сказал старик, разгребая от хлама длинную лавку, чтобы освободить место для гостей. – Говорят, этих крупных мышей раньше было тьма, но теперь с каждым годом становится всё меньше и меньше – одна мелюзга летает, – старик пренебрежительно махнул рукой. – Но та мелкая порода моего парня не интересует – ему этих здоровяков подавай.