Ей не пришло в голову бороться за этот обман, выяснять отношения или постараться убрать соперницу с дороги. Возможно, она именно так и поступила бы, да, так, как делают тысячи обманутых женщин, наивно полагающих, что борьба за любовь – это то, что они должны делать, чтобы возвратить утраченное счастье. Возможно. Год назад. Но не сейчас. Ей не нужно было цепляться за прошлое, потому что настоящее захватило ее целиком, а грядущие отношения с мужем не вписывались в картину счастливого будущего. Униженная самыми близкими людьми, не колеблясь, сделала она свой выбор.
Не мешкая и ничего не объясняя, она оставила детей и, сославшись на неотложные дела, выскочила из квартиры. Что делать, куда бежать? Она решила, что найдет своего Арлекина и непременно объяснится с ним. Но где его можно найти в воскресенье? Ей пришло в голову поехать в клуб и, сочинив какую-нибудь историю, постараться узнать его адрес.
– Курт Хофман? – спросил охранник, сдвинув брови. – А кто это?
Ей пришлось объяснить.
– А-а…, – глубокомысленно протянул детина, – спросите там, у осветителей, может они знают…
– Курт? – спросили ее со сцены, – да он где-то здесь, готовится к шоу со своими ребятами. Посмотрите в гримерке или в артпомещениях.
Итак, вот оно! Ей повезло и он в клубе. Как сладко и тревожно забилось ее сердце. Что он скажет, когда увидит ее, как поведет себя? Сделает вид, что не узнал? Обрадуется? А может смутится, испугается? Как у нее дрожат колени. Наверное, он тоже будет взволнован и в первый момент не поверит своим глазам. Вот сейчас она подойдет к его двери, откроет ее и увидит….
– Wer seid ihr? Was wollen Sie damit? (по-немецки: Кто вы? Что вам надо?)
Перед ней стоял невысокий, щуплый человечек, с морщинистым, словно скомканным лицом, с блеклыми глазами и волосами, стриженными коротко под ежик, крючконосый и прямой словно палка. Еще не веря в свою катастрофу, скорее догадываясь, чем зная, она тихо прошелестела одними губами:
– Курт? Курт Хофман? Это вы?
Она надеялась, что ошиблась.
– Ja, das ist mir, Hoffman. Was wollen Sie damit? (Да, это я, Хофман. Чего вы хотите?)
Она замерла. Это убожество просто не могло быть ее идолом, ее сценическим демоном. Такое невозможно! Невозможно ни при каких обстоятельствах. Где тот роковой красавец, перед которым тускнеют все мужчины вечера, о котором грезят женщины, и которого даже официанты почтительно называют «наше чудо»? Собрав остатки мужества и все знание английского, не слыша себя, она спросила:
–It’s me. Do you recognize? (Это я. Вы меня узнаете?)
Редкие почти невидимые брови Арлекина поползли вверх.
– Shall I? (А я должен?)
Это был удар. Она побледнела и пошатнулась, не в силах произнести больше ни слова. Ее Арлекин начал заметно нервничать. За его спиной замаячили еще люди: мужчина, весь вид которого выдавал в нем представителя сексменьшинств и женщина, с лицом, показавшимся нашей героине, самым неприветливым на свете. Парочка подошла к двери, явно заинтересовавшись разговором.
– Listen, – услышала она и словно очнулась, – if you’ve got questions, apply to my administrator. (Послушайте, если у вас есть вопросы, обращайтесь к моему администратору)
И дверь начала закрываться перед ее носом. Она не могла это выдержать. Остаться без спасительного якоря, без ориентиров в жизни, без любви, разом потерять и семью и надежду на счастье, обмануться во всем и быть еще выкинутой за дверь без объяснений, без передышки. Ее «нет!» прозвучало как вопль, когда она вцепилась в дверь со всем протестом, на который была способна. В ее безумных умоляющих глазах, побелевших пальцах, сорвавшемся голосе дышало такое отчаяние, что могло напугать и смягчить кого угодно. Нотки сочувствия впервые прозвучали в обращенных к ней словах:
