«После смерти сына» он сумел вовремя проглотить, и я была за это благодарна.
– Почему нет? – согласилась Ингрид спокойно и поправила роскошный меховой воротник. Казалось, ее нисколько не заботило, что под усиливающимся дождем дорогая вещь скоро придет в негодность.
– Неужели вы всерьез полагаете, что такой поворот устроит… заинтересованные стороны? – Исмир поднял брови.
От его брызжущего имбирем и лавандой насмешливого сочувствия Ингрид дернулась, и выражение безмятежного покоя на ее лице словно треснуло, как фарфоровая ваза.
– Я бы не стала на это рассчитывать. – Собственный голос показался мне похожим на карканье.
– Почему же? – снисходительно спросила она, уже почти оправившись.
В другой момент превосходство на ее лице меня задело бы, но сейчас все мои мысли были только о Валериане. И об Ингольве – ведь он не мог не знать!
Противостояние с Ингрид придавало мне сил и бодрило, как чашка крепчайшего кофе.
– Вы всерьез надеетесь, что Ингольв так легко откажется от своего положения в Ингойе? – поинтересовалась я и поняла, что попала в точку. Хель сделали Ингольва полковником только ради меня, и очень сомнительно, что он сохранит свое звание и должность, перестав быть моим мужем.
Ингрид смотрела на пышные цветы в витрине аптеки, и от нее, перекрывая запах духов, исходила волна ярости, сомнения и отчаяния. Слишком сильная, словно удушающий запах духов от разбитого флакона.
«А ведь она действительно влюблена в Ингольва!» – поняла я вдруг. До этого мне казалось, что прелестной Ингрид движет лишь трезвый расчет.
– Любопытный конфликт интересов, не так ли? – непонятно спросил Исмир.
Ингрид вздрогнула, повернулась к нему… Лицо ее сильно побледнело, и стало заметно, что румянец на щеках не натуральный. Кисло-острая, с гнильцой, вонь страха заставила меня поморщиться.
Прекрасные глаза Ингрид забегали, потом она преувеличенно заинтересованно уставилась на ярко-оранжевые календулы, сверкавшие за стеклом витрины, как множество маленьких солнц.
– Интересно, почему их называют ноготками? – спросила она как ни в чем не бывало. – Они укрепляют ногти?
– Нет, просто семена по форме напоминают обрезки ногтей, – объяснила я автоматически.
– А, вот оно что! – Она странно улыбнулась, не отрывая взгляда от цветов. – Что же, простите, я вынуждена спешить. Дела!
Ингрид, шагнув вперед, вдруг порывисто меня обняла.
– Опасайтесь дракона, – шепнула она мне на ухо. – Он не тот, за кого себя выдает!
Выпустив напоследок эту ядовитую стрелу, она грациозно двинулась прочь. Проводив ее взглядом, я вдруг обнаружила, что Исмир смотрит ей вслед с каким-то непонятным выражением лица.
– Пойдемте, я отвезу вас домой, – велел он, очнувшись.
Повинуясь взмаху его руки, рядом тут же остановился экипаж. Дрожать я начала уже в теплом салоне, пропахшем табаком, потом и сладким анисом, семена которого повсеместно используют для изгнания надоедливых насекомых.
На удивление дракон молчал, деликатно глядя в сторону, и только изредка обеспокоенно на меня посматривал.
«Валериан! – билось в моей голове под стук копыт и скрип колес. – Только бы с ним было все хорошо, только бы!..»
Знакомая обстановка «Уртехюса» подействовала на меня как горячая ванна на перетруженные мышцы. Надо бы заварить чай с ромашкой и липой, но на это просто не осталось сил. Я кое-как добралась до кресла и свернулась в нем клубочком, желая только закрыть глаза и ни о чем не думать. Забыть все, что наговорила Ингрид, стряхнуть липкую паутину страха за своего ребенка. Но как, как не думать о том, что Валериан, быть может, сейчас мечется в горячке – совсем как Фиалка когда-то?! И от этого хотелось выть…
