Северцева замолчала и посмотрела на Олега.
– Простите за откровенность, – произнесла она с улыбкой, – но иногда так хочется повспоминать вслух.
Максимов пожал плечами. И в этом движении было замешательство.
– Кстати, вы ничего плохого-то и не совершили, – наконец растерянно произнес он.
– Ну как же… Я блефовала, обманывала.
Наталья Владимировна помолчала и, поскольку Максимов ничего не сказал, продолжила:
– Неспроста с годами себя начинаешь ругать даже за самые незначительные прегрешения. Это изматывает душу и не дает двигаться вперед. Это происходит со всеми людьми. И я не исключение. Но вот что я хочу сказать: только этот отель, только «Гранд-Норд» – это то, чем я безусловно горжусь. Мне тут нечего стыдиться, я могу любому посмотреть в глаза и сказать: я сделала это, не нарушив ни одного человеческого или юридического закона. И я не могу себе позволить потерять отель. Не из-за денег…
Максимов что-то смущенно крякнул. Наталья улыбнулась: этот химик-энтузиаст был вспыльчивым, вредным, но хорошим человеком. Понятливым. А это много значило для нее.
– Ясно. – Максимов для вида покопался на столе, а потом спросил: – Все так серьезно?
– Похоже, да. А что касается персон – я тут поработала, кое-что нашла.
– Прекрасно. – Максимову стало неудобно за свою выходку. Похоже, Наталья Владимировна переживает не лучшие времена.
– Вы знаете, – продолжил он, – иногда одной детали достаточно, чтобы понять человека.
– Знаю, – улыбнулась Северцева, – я же не могла прийти с пустыми руками.
– Ясно. Все здесь? – Максим кивнул на папки, которые держала Северцева.
– Да, вот, посмотрите. – Она протянула Максимову документы.
Тот быстро пролистал бумаги, внимательно рассмотрел фотографии и сказал:
– Да, вы правы, негусто.
– Я могу вам рассказать, какое впечатление они произвели на меня.
– Да, так лучше. Можно найти неожиданные решения.
– Первый – стопроцентный американец. Или таковым себя считает. Семья владеет сетью гостиниц…
– Стоп, – Максимов поднял руку, – мне не интересна его биография, мне интересно, какое впечатление он произвел.
– Но я могу ошибаться.
– Не важно. Нам объективность не нужна. Нас интересует то, какое он впечатление на вас произвел. Нас интересует, как вы на него отреагировали. А следовательно, как воспринял он вас.
– Олег, – удивилась Северцева, – может, вы слишком серьезно подходите к вопросу? Какая разница – характер, внешность, привычки! Мы не узнаем этих людей хорошо. И нам не надо это. Нам же создать настроение…
– Я могу вообще ничего не делать! – тут же вспыхнул Максимов. – Это даже лучше, чем делать кое-как.
– Хорошо, может, вы и правы, – не стала злить своего единомышленника Наталья. – Так вот, первый. Приятный. Вежливый. Воспитанный. Чувствует свою силу и превосходство.
– Почему вы так решили? – тут же забыл все обиды Максимов, включившись в процесс. – Жесты? Слова?
Наталья задумалась и проговорила:
– Скорее жесты. Он почти не смотрел на коллег. Знаете, как иногда бывает: люди взглядом обозначают принадлежность к сообществу. Этому не нужно было делать. Он смотрел поверх голов.
– Ясно, – кивнул Максимов, – все?
– Пожалуй.
– А детали? Что-то такое, что, может, не очень бросалось в глаза.
– Нет, ничего такого… Только, знаете, Олег, он… – Северцева замялась.
– Что? Ну?
– Он как бы на распутье. Вроде бы и счастливый, но что-то, не пойму… Как бы это объяснить? На пороге чего-то. И одновременно довольный собой.
