Разумеется, ловить на себе злые взгляды девчонок было не очень приятно. Я не понимала, с чего они вдруг появились, ведь мы с Ромой просто общались! Но, видимо, девушки чувствовали во мне настоящую конкурентку и не зря точили когти, распускали сплетни и бросали ненавидящие взоры.
Ксюша докладывала, что Рома всё чаще спрашивал обо мне, неожиданно стал появляться у нашего дома, хотя раньше делать ему здесь было нечего. Я и сама это видела. Улыбалась и кивала в знак приветствия при встречах, и чувствовала, как в груди что-то сладко отзывается на Ромино тихое: «Привет».
А однажды, когда я шла в магазин по поручению бабушки, услышала громкий сигнал позади. Обернулась – а это Ромка. Сидит на красно-чёрном мотоцикле и машет рукой.
– Хочешь покататься? – перекрикивая рёв мотора, предложил он.
И я согласилась. Это было безрассудством, но нам было так весело! Ветер разметал мои волосы, яркий солнечный свет бил по глазам, а я прижималась к Ромкиной спине и готова была взлететь от счастья.
Потом он вернул мотоцикл законному владельцу, и мы гуляли по посёлку. До тех пор, пока его не заметил один из друзей и не окликнул:
– Ромыч, а ты чего, не пойдёшь сегодня к школе?
– Сейчас я, иду, – откликнулся он, но по его глазам я ясно видела, что расставаться со мной ему тоже не хочется.
– Ладно, пока, – первой произнесла я, не желая обременять его своим общением.
– Пока, – произнёс он нерешительно и направился к школе вслед за ушедшим товарищем.
Потом мы встречались ещё пару раз – нечаянно: то в магазине, то просто на улице – но расставаться не спешили. Рома провожал меня, веселя по дороге всякими забавными историями. А вечером снова шёл к школе.
Наверное, однажды мои чувства вырвались бы наружу и, возможно, оказались бы взаимным, если бы не вмешавшаяся в ход дела судьба.
Июль был в разгаре, когда посёлок облетела весть о том, что Ромка Гуляев на днях уезжает в Питер. Я даже не смогла с ним попрощаться. Мы с мамой поехали на неделю в город, чтобы купить одежду к учебному году, а когда через пару дней я вернулась в посёлок, оказалось, что Рома уже уехал.
Я представляла, как он сейчас ходит по Эрмитажу или любуется красотами Петергофа, и ждала его возвращения.
Но он не вернулся. Видимо, сразу же после отдыха поехал домой, в город. И я с сожалением думала о том, что у меня ничего не осталось на память о нем – ни фотографии, ни номера телефона, и уж тем более – адреса. Только записи в дневнике.
Несколько дней я не выходила из дома. Не плакала, просто сидела в кресле у окна и читала, читала, читала. Книги успокаивали меня, внушали надежду. А ещё (и это было моей маленькой тайной) в каждом герое романа, проявлявшем неравнодушие к главной героине, я видела Рому, а в главной героине – себя.
Наверное, тогда для меня, четырнадцатилетней, эти первые чувства, так внезапно вспыхнувшие, а потом обрубленные на корню, стали настоящим шоком.
А тут ещё Ксюша, которая по-своему пыталась утешить, но делала только больнее:
– Рано или поздно любовь нужно переводить на новый этап. А какой он мог быть у вас с Ромой в ваши четырнадцать, а? Ты думаешь, всё бы так и продолжалось: редкие посиделки у пруда, прогулки по трём поселковым улицам? А говорить о чём? Темы бы однажды иссякли!
Я не стала упоминать о том, что у нас с Ромой всегда находилось, о чём поговорить. Это происходило как-то незаметно и так естественно.
