– Не может быть… – выдавила из себя Генриетта и поняла, что её руки вновь заходили ходуном.
Не понимая, что случилось, фрейлина с испугом уставилась на неё.
– Тётя зовёт меня Розита – «розочка». Об этом знаем только она и я, – превозмогая отчаяние, чуть слышно сказала девушка.
Орлова обняла её.
– Мы не будем делать никаких выводов, пока не соберём все доказательства, – твёрдо сказала фрейлина. – Роза – это просто совпадение. Трике убили на сутки раньше, чем Луиза выехала из дома. Раз о прозвище знали лишь двое, значит, человек, положивший цветок за пазуху нотариусу, не мог намекать на ваши отношения с тётей. Я скорее соглашусь с майором, что это – знак, оставленный ревнивцем.
– Дай-то бог! – Генриетта перекрестилась.
Она постепенно успокоилась и наконец-то вспомнила о бумагах. Коротко рассказав своей спутнице о том, что обнаружила в столе нотариуса, Генриетта вытащила документы из-за пояса, а потом достала свёрнутые в трубочку листочки из кармана тальмы.
– Так получается, что Трике целых два месяца водил вас за нос? – поразилась Орлова. – Нотариус рисковал вашим расположением, своей репутацией и крупным вознаграждением! Но зачем? Не в этом ли кроется причина всех бед? Чтобы на такое решиться, он должен был рассчитывать в этом деле на ещё больший куш. Давайте посмотрим его записи, связанные с деньгами, может, там что-нибудь и найдётся.
Генриетта собрала рассыпавшиеся по сиденью разномастные листочки с цифрами и протянула их фрейлине.
Агата Андреевна просмотрела верхний и заметила:
– Похоже, что это – гроссбух нашего мэтра. В первой графе стоит название проданной или купленной собственности, потом – дата сделки и сумма вознаграждения. Вот только что значит последняя графа? В ней имена, а под ними суммы.
– Может, это другие нотариусы? Из тех, что прежде на него работали?
– Возможно! – согласилась Орлова. – В случае чего поищем их по именам. Видите, у каждого купленного дома рядом записан адрес, а у каждого имения – ближайший город.
Агата Андреевна просматривала записи и передавала листочки Генриетте. Девушка пока не видела ничего необычного – все было одинаково: к каждой сделке Трике привлекал, по крайней мере, одного помощника, и выплачивал ему вознаграждение самое малое раз в десять меньше, чем получал сам.
– Ого! – воскликнула вдруг Орлова и, протянув Генриетте листок, спросила: – Это вам ни о чём не говорит?
Фрейлина указала на запись в первой колонке. Чётким угловатым почерком мэтра Трике там было выведено: «Гримон, Тулуза», в следующей колонке стояла цифра «пять». Проникший в окно кареты солнечный луч скользнул по листку, осветив добавленные к пятёрке четыре жирных нуля.
Глава пятая. Странный расклад
В гостиной было светло, как днем. Огромную двухъярусную люстру на четыре дюжины рожков, конечно же, не зажигали, но зато в настольных жирандолях, в настенных бра и в двух парных торшерах меж окон сияли разгоревшиеся свечи. Тёплый золотистый свет казался спасением – он изгонял страх. Из сумрака, даже из лёгкой тени, теперь выползала печаль. Она вела за собой тоску, а там и до отчаяния было рукой подать. Может, кто-нибудь и посчитал бы это суеверием, но Орлова знала, что делала. Да будет свет! Она защищала себя и девушку, ставшую по воле судьбы её подопечной.
Огоньки свечей отражались в полированных боках светлой мебели, скользили тенями по мраморному фризу камина, золотистые блики играли в складках атласных портьер. Орлова надеялась, что в этой залитой светом большой и уютной гостиной, где все уже стало ей своим и привычным, Генриетте будет спокойнее, чем в собственной спальне.
