– Ада, он дождется, что его убьют или изгонят из стаи, одиночки долго не живут. – сказал я, смотря ей в глаза.
– Я знаю, но я не могу просто стоять и смотреть, как его убивают. Он один из нас, даже если сейчас ведет себя как идиот. – ответила она, ее голос был тихим, но твердым. Дева всегда была такой, защищала слабых, даже если те были колоссально неправы. Я вздохнул.
– Хорошо, но, если ты еще раз за него заступишься, я больше не буду защищать тебя. – сказал я, зная, что это рискованно, что мой рев был не просто угрозой, а предупреждением. Но я не мог не рисковать, когда речь шла о ней.
Девушка кивнула, понимая всю серьезность ситуации. Она не была глупой, но была доброй и не могла оставить в беде того, кто нуждался в помощи. Я отвел ее в сторону, чтобы никто не мог подслушать наш с ней разговор.
– Что ты его так защищаешь, трахаешься с ним за моей спиной, да? – мои руки сжали ее запястья до синевы. Волчица вздрогнула от неожиданной боли и резко отдернула руку. Гнев вспыхнул в ее глазах, но быстро сменился испугом.
– Ты с ума сошел?! Мы просто друзья, а ты ревнуешь! – прошипела она, пытаясь отстраниться от меня. Я отпустил ее запястья, но не отходил от нее ни на шаг.
– Да, я ревную! Моя девушка заступается за этого урода, а я должен это терпеть. – прорычал я, чувствуя, как ревность жжет изнутри. Адель покачала головой, ее глаза были полны печали.
– Ты думаешь, я могу просто отвернуться от того, кто нуждается в помощи? Я не могу так делать. Ты знаешь, что я не такая. – я посмотрел на нее, увидев в ее глазах то же самое сострадание, которое я видел не раз в отношении других. Я был в безумии от ревности, но не мог не видеть, что она никогда не изменится. Она всегда будет защищать слабых, даже если они будут действовать как полные идиоты.
– Я знаю, но я не могу терпеть это. Не буду терпеть, что ты так близка к нему. – прошептал я, чувствуя, как ревность немного утихает. Я сделал шаг ближе, и она отшатнулась, ее глаза расширились. Я почувствовал свою власть над ней, и это усилило мою ревность.
– Ты можешь быть моей, только моей и ничьей больше. – прошептал я, приближаясь к ее уху. Она дала мне пощечину.
– Я не собственность, чтобы принадлежать кому-то! – крикнула девушка.
– Ты ошибаешься. – схватив ее за руки, дернул на себя, прижимая ее тело к себе и освободив одну руку, погладил по щеке. Я чувствовал ее дрожь, ее сопротивление, но оно было слабым, как трепетание мотылька в моем кулаке.
– Нам пора возвращаться. – прошептал я, поцеловав ее в губы и отпуская. Через пару минут я уже подошел к собранию стаи, бросая взгляд на виновника нашей с Делой ссоры, подходя к нему.
Завидев меня Миша отшатнулся.
– Хватит с него. – сказал Леша.
– Не хватит, пока я не буду уверен в верности твоей дочери. – рявкнул я, прошел вплотную к Мише, задевая нахмуренного Лешу плечом.
– Я никогда не хотел… – заскулил Миша.
– Ты сам виноват, ты не должен был подходить к ней, тем более, в таком состоянии. Ты знаешь, что она не может просто пройти мимо чужой беды, а ты – это просто беда, с которой она пытается справиться. – холодно произнес я, глядя на дрожащего Мишу. Он опустил голову, бормоча что-то невнятное. Я не слушал его, мои мысли были заняты юницей. – Ты должен держаться от нее подальше, если я узнаю, что ты еще раз ее тронешь или трешься возле него, ты пожалеешь о том, что родился. – прошипел я, сжимая кулаки. Миша кивнул, его глаза были полны страха. Я отвернулся, направляясь к Леше, что уже беседовал с Луной.
