Ароматы свободы - страница 23

– Какая же дрянь! Надеюсь, ты хотя бы туда не плюнула! – произнес знакомый хриплый голос, заставивший меня наконец обратить внимание на не культурного посетителя. Конечно! Кто же это еще мог быть?

– Чего тебе нужно, Гера? – табличка «закрыто» повисла на ручке двери; я доделывала оставшиеся мелкие дела по помещению, например, складывала остатки еды, той, что не слишком приторная, в авоську.

– А я уже не могу попить кофе? – закатив глаза, я отвлеклась, чуть не пропустив момент, как женщина маргинального вида: потертая кожаная куртка, бритая голова, мускулистые, пожалуй чересчур, телосложение, достаёт из пачки сигарету, тут же лишившись ее. – Ладно, я за тобой пришла. Сигу верни, на улице закурю.

Я бегом вывалилась наружу, растоптав вонючую дрянь ногой. За моей спиной с грустью раздалось:

– Что она тебе сделала, монстр? – от печали в голосе можно было разреветься, в уничтожении сигареты подключилась пятка. – И сколько у тебя еще незакрытых гештальтов?

– Диванных психологов не спрашивали, – сжав сумку покрепче, я направилась прямиком домой, желая как следует выспаться и не думать о Гере, о ломящей боли в ребрах, последствия сырости и переломов, или о фантомном жжении в руках. – Ты от Сары? Если нет, проваливай.

Женщина приблизилась, а я учуяла запах табака и… мяты. Поднявшись на цыпочки, я носом уткнулась в то место на шее, где ароматы держатся дольше, а чувствуются сильнее. Никакого цитрусового душка, действительно, табак и мята. Лицо Геры скосилось от удивления и ужаса.

– Мята идет тебе больше, – бросила я, ускорив шаг, так и не получив ответа на свой вопрос. – Если хочешь поговорить, то за мной, не будем же мы посреди улицы стоять.

Приводить кого-то в домой, я не хотела, особенно эту женщину, но сказалась усталость, безысходность и, как ни странно, запах мяты. Даже сплетенный с сигаретным дымом, он умудрялся ломать бдительность и раздражительность вдребезги.

– Мда… не хоромы, – раздражительность, усилиями Геры, вошедшей в дом, даже не вытерев обувь о коврик, залечив раны, вернулась обратно. – На тебя ведь дом записан, чего ты в нем не живёшь?

– А ты почему живёшь на пенсию, если в свои… пятьдесят, еще в полном расцвете сил? Охраницей устроилась бы к какому-нибудь обеспеченному уору, заодно подворовывая какие-нибудь бумаги, – догадка всплыла с самого дна подсознания. – Ты что, отсидела? Поэтому работу найти не можешь?

– Во-первых, нет, не сидела, зато лупила сидящих, как коз сидоровых, – женщина мерзенько усмехнулась; по моей спине прошлись мурашки, поломанные кости на долю секунды заныли. – Во-вторых, я человек принципиальный, на дядь и теть не работаю, тем более на уоров, несет от них так, что аж я, со своей сломанной перегородкой, чую. Кстати, о принципах, ты подала заявление в Правительство?

Внутри все сжалось одновременно и от отвращения, и от обиды. Последнее, чем я хотела бы заниматься – вот это…

– Заявку одобрили, через две недели собеседование, слеш, экзамен, – пробубнив ответ сквозь зубы, я стукнула ногой по земле, бетону, из которой появился не самый удобный стул, на который я рухнула, забыв о том, что одежду потом придется чистить от пыли.

– Совершенствуешься во владении землёй? – хохотнула Гера, – Полезно, когда бегаешь от профессионалов – полицейских – владеющих стихией на высоком уровне. Забудь о последнем прилагательном. Просто уровне, – она на секунду замолчала, я уже подумывала ее выкинуть. – Кстати, тут еще одна штука. Завтра придется прогуляться, посмотрим на звезды и фейерверки.