Аррей, вырастающий из имен - страница 18

Гигантский червь… нет, дракон, лишенный конечностей, с головой родного и близкого человека смотрел на сына Огдая, страдальчески усмехаясь и помаргивая от копоти факелов. Шею его, точнее, то место, где человеческая голова переходила в нечеловеческое туловище, охватывало красивое ожерелье из разноцветных камней.

– Это ты, Шеуд? – тихо спросил мальчик. Горло пересохло, и язык шелестел, как сухой листок. – Это… он сделал с тобой? Вьюхо?..

– Да, – откликнулся тот, кого звали когда-то балагуром-Шеудом, лентяем-Шеудом, Шеудом-шутником. – Перед тобой Танцующий Язык, собственной персоной. Красавчик, правда? Он вернул меня к жизни, этот колдун – будь прокляты его душа и тело! – исцелил мои раны, а затем… Затем превратил в то, что ты видишь перед собой.

Голос Шеуда не изменился. Да и глаза были прежними. Разве что смотрели с такой болью и горечью, какие вынести невозможно.

– Я убью его, – сказал Дью. – Я клянусь тебе, что убью его.

– Не клянись, малыш, не надо, – Шеуд покачал головой, отчего ожерелье под подбородком заиграло алыми и золотыми искрами. – Рург презирает клятвопреступников. И Яйо тоже. Ты не сможешь сдержать свою клятву: даже взрослому мужчине не справиться с Вьюхо, владеющим тайным и темным знанием. Тем более тебе, мальчишке.

– И все-таки я клянусь! – повторил сын Огдая. – Я могу крикнуть это очень громко, чтобы и Рург, и Яйо расслышали. Я убью колдуна Вьюхо!!!

– Тише, тише, – Шеуд опасливо огляделся по сторонам. – Зря я, старый дурак, выполз тебе на глаза! Но Крей сказал, что ты не успокоишься, пока не узнаешь правду. Теперь ты узнаешь ее. Слушай. Боюсь, что любопытство твое на твою же беду.

– Не бойся! – кивнул ему Дью. – Я тебя слушаю.

– Я откушу себе язык, если узнаю, что навредил им тебе, малыш. Хоть ты и самоуверен, словно бойцовый петух! – Шеуд улыбнулся, и лицо его осветилось прежним, хорошо знакомым мальчику выражением. Но лишь на миг. – Наши израненные тела покоились на скалах, а души неслись в сумрак Пепельных Пустошей, когда Вьюхо перенес нас сюда и залечил раны, вернув к жизни. Не всех, только пятерых. Остальные были убиты более основательно, и на них его врачебного искусства не хватило. Счастливцы! Рург, должно быть, благоволил к ним… Вьюхо нужны рабы, чтобы добывать под землей прозрачные камни и шлифовать их. Покорные и безгласные рабы. Поэтому он сделал что-то такое с каждым из оживших… Не знаю, как объяснить тебе, поскольку сам мало что понимаю в этом. Колдун захватил в плен, присвоил те невидимые искорки, дары Яйо, которые делают человека человеком. Ты, наверное, заметил, что Крей и его друзья не улыбаются, не кричат, не спорят?

Дью молча кивнул.

– Они никогда не посмеют ослушаться Вьюхо, не посмеют взбунтоваться. Каждое его слово, каждый взмах пальца для них – безусловный приказ. Изнурительная работа, короткий сон, да скудная еда – вот вся их нынешняя жизнь.

– Ты говоришь «их», – перебил мальчик. – Значит, к тебе это не относится?

Шеуд помолчал. Короткие судороги, либо крупная дрожь колыхали жуткое туловище.

– Да, – произнес он с горькой усмешкой. – Моей искры жизни Вьюхо не тронул. Я нужен ему, чтобы находить новые залежи хрусталя, новые глыбы лабрадора. Для поисков глубоко под землей необходимы отвага, сообразительность и чутье на опасность. Лишенные искры жизни не имеют этих качеств. Как и многих других. Дух мой колдун не тронул, но зато, сам видишь, во что превратил мое тело! Он сотворил со мной эту мерзость, чтобы я мог проникать в самые узкие расщелины, передвигался в толще земли так же легко, как люди ходят по ее поверхности, не страшась подземного жара и огня. С таким помощником, как я, Вьюхо надеется уже в скором времени раздобыть все необходимые ему камни.